Что чувствует человек, когда лишает жизни другого… Я не знал… потому что не помнил, не понимал, не я стрелял тогда, нажимал на курок указательный палец правой руки, ведомый инстинктом самосохранения. Окончательное осознание всего случившегося пришло позже, когда очнулся. У кровати сидел Андрей. Я оглянулся, наш жилой отсек, уже такой родной. Легкая улыбка проскользнула на моем лице. Хотелось пить, но еще больше – вспомнить, понять, что именно произошло. Слова товарища прозвучали приговором, оглушительным громом, сокрушительным ударом, отправившим меня в глубокий нокаут. Я – убийца! Мои глаза затянула водянистая пленка слез, через секунду соленые капли уже катились по щекам. Убийца. Руки безвольно лежали вдоль тела, кончики пальцев подергивались от нервной дрожи. Убийца… Я закрыл глаза. Он смотрел на меня, зло, с презрением и ненавистью, пока в какой-то момент ярость не сменилась непониманием, удивлением, болью. Пока не потускнел взгляд, не наступила непроглядная темнота. Смерть. Что чувствует человек, когда лишает жизни другого? Пустоту. Всепоглощающую, всепожирающую, всеобъемлющую пустоту… Я стрелял не в мужчину, я стрелял в себя, такого же человека, как и он, борющегося за свою жизнь любой ценой. Выживает сильнейший… Так говорили, да, наверное, до сих пор говорят. Но ведь это закон животных, разве нет? Или после Катастрофы мы потеряли статус венца творения, сами себя скинули с олимпа мироздания в дикие джунгли, где все подчинено одному – власти силы? Тогда, быть может, ни к чему все эти слезы, муки, душевные терзания. Плюнуть, растереть ногой и идти дальше? Но чем будет лучше новый мир, если мы в начале пути шагаем по трупам.
В отличие от меня, командир группы не задавался лишними вопросами. Действуя по принципу «свой-чужой», выстрелом в голову он убил женщину. Не мешкая, не задумываясь, расчетливо, холодно и довольно легко. Я так не смогу никогда. Но у Судьбы на этот счет были совсем другие планы.
И вот мы стояли в темном коридоре, ведущем в подвал госпиталя. Несколько минут на то, чтобы глаза привыкли к царствующему тут мраку. Фонарики не включаем, бережем батарейки. Да и не к чему свет, коридоры расчищены, а расстояние совсем небольшое.
Постепенно появились очертания стен, над головой навис низкий потолок. Пора.
Глухое эхо шагов тронуло неприкосновенную тишину. Еле слышно при ходьбе поскрипывали новые защитные костюмы, полученные от Лаборатории. Передовая разработка, надо сказать. Мы сначала подумали, что это ученые института РХБЗ постарались, но оказалось, что средства защиты изобрели вездесущие американцы. Только наше (уже бывшее) правительство не спешило закупать передовое снаряжение и массово укомплектовывать им воинские части. Слишком дорого и нецелесообразно. Ведь войны или более-менее крупных конфликтов никто не прогнозировал, а в локальных заварушках можно и в старой защите поучаствовать. Руководство НИИ буквально с боем выбило несколько десятков костюмов, объяснив чиновникам острую необходимость в них из-за повышенной опасности для жизни и здоровья ученых при работе с химическим и бактериологическим оружием и его испытаниях. Генералу Волкову тоже немало пришлось постараться, чтобы Лаборатория выделила чудо-снаряжение для трех внешних групп. Цену данного подарка не знал никто, но она была явно немаленькой, особенно если учитывать, что мы получили в свое распоряжение.