Конечно, — хихикнул Фонарь, — а потом Толстый лупит всех этих учителей. Что это ты в учителя подался? Сейчас уже на это дело — гонения.
Поздновато, — буркнул Толстый.
Мне стало обидно. Ведь рассказывал я искренне, да и, наверное, не мог дедушка Ням выпустить в мир совсем уж плохого ученика.
Ребята, милые, да вы что? Не верите мне?
Никакие мы тебе не «милые», — пропищал Фонарь. А Толстый тут же отпустил свою коронную лычку, от которой всегда сутки гудела голова.
Мне стало жутко обидно. Потому что я не просто рассказывал о себе. Я затронул начальные законы Космоса, смысл Школы. Куда же это все провалилось? А, впрочем, почему они должны верить? Ведь подобной чушью в свое время были заполнены все журналы". И тут стало ясно — до состояния высшего недеяния мне еще слишком далеко.
Толстый, а хочешь получить? — улыбаясь, спросил я. Это был уже предел. Все радостно заржали.
Ну, ты совсем с ума сошел, — сказал Толстый. — Опомнись, сынок, — произнес он свою любимую поговорку. — И посмотри, сколько у меня тела.
Ну, давай-давай, — подзадоривал я.
Тут произошла смешная история. Мы стали друг напротив друга. Уже было видно, что он будет делать. Толстый глубоко вдохнул и не спеша, но со страшной силой хотел лягнуть меня в живот своей столбообразной ногой. Я развернулся спиной и быстро побежал к противоположной стене. Все дружно захохотали.
Ну и как? — поинтересовался Толстый. — Ты думал: я буду прыгать вокруг тебя? Нет уж, милый, бой так бой!
Дело в том, что я совершенно отвык от такого откровения в бою. Вообще-то, с самого начала не принято обволакивать сильные и жесткие удары или уходить от них. Их нужно срезать, переходя в залипание, а потом снова срезать.
Ты подумал? — спросил я у Толстого.
Слушай, парень. — Я почувствовал, что еще чуть-чуть — и Толстый будет драться серьезно.
Прошу, прости меня, — опередил я его. — Только ответь: ты так и будешь работать?
А ты как думал? — хмыкнул он в ответ.
— Давай второй раз, — предложил я. — Ну-ну…
Мы снова поклонились и стали напротив друг друга. И Толстый со страшной силой саданул меня снизу вверх. Я убрал корпус, всего лишь на несколько сантиметров, и удар, естественно, прошел мимо. При этом на пути могучей ноги Толстого я поставил два своих кулака, которые угодили точно в его надкостницу на несколько сантиметров выше подъема. Удар был сокрушительный.
"Интересно, что будет завтра с его ногой? — подумал я. — Как раз появится возможность проявить себя в медицине".
Толстый хмыкнул, поставил ногу и, вытаращив глаза, с удивлением посмотрел на меня.
Еще! — хрипло выдохнул он.