Я помню, как целый день проревела в комнатке Артема узнав, что Хадиса убили. Я даже таких гадостей наговорила Артему, что он должен был и меня расстрелять заодно. Но он просто крепко обнял меня, успокаивая, потом вызвал доктора, в плечо, которого я и проревела остаток дня. Доктор пытался мне что-то объяснить. Но разве я была способна слушать объяснения. Я даже себя-то не понимала. Кем мне был этот Хадис? Надоедливым приставалой, не больше. Но он остался со мной в городе, хотя брось он меня там и вернись со всеми, и остался бы жив. Воистину, ни одно доброе дело не останется безнаказанным, как говорил и часто Артем.
Поздним вечером я пошла с доктором на могилу Хадиса и только там смогла успокоиться окончательно. Стояла на коленях, просила за что-то прощения у него. В общем, вела себя странно и пугающе. Но слезы больше не текли. Только какая-то странная тоска поселилась в середине груди. И сосала у меня там и мои силы и, казалось, мою жизнь.
То, что рядом в яме чуть присыпанные лежали тела других шрамов расстрелянных в то же утро, меня не трогало. Дико как-то это все было для меня и непонятно. А вот доктор казалось, все в моих чувствах понимал, только вот объяснить не желал.
Но горе было не только у меня. Весь лагерь был в трауре. Сергей не вернулся из своей авантюры ни вечером, ни на следующее утро. И даже через три дня, по лагерю бродили только непроверенные слухи.
Я подслушала у полевой кухни, где молодые глядящие получали свои порции, как один говорил другому:
– … Резонирования не было. Серебряный и другие в город пробрались, с жителями поговорили, сами посмотрели. Даже боя в городе не было. Просто исчез капитан и все. На подходах видать всех запалили.
– Не могли всех запалить… – отвечал другой. – Я сам с капитаном сколько раз ходил. Минимальное деление на три группы. Кто-то да вырвался бы.
– Но вот видишь… Какие сутки, ни слуху ни духу.
– Прекратить базары. – Зло сказал старшина уже сполоснувший тарелку под тонкой струйкой из подвешенного на дереве умывальника и протиравшего ее охапкой листьев. – Они могут в городе самом сидеть и выжидать.
Я сама, не понимая, отчего-то тоже волновалась за Сергея. Он мне казался строгим, неприступным и даже, больше того, злым человеком. Но все-таки это он меня тогда нашел и накормил. Помог…
К вечеру третьих суток под жилищем Артема, где я так и обитала, собрался весь отряд кроме оставшихся на постах и "гулявших" в дальних рейдах. Василий вышел перед построенными, надел кепи, немного подождал и объявил:
– Сегодня вернулась разведка из города. Группа, посланная на уничтожение Отморози, была обнаружена и… в общем, сами понимаете. Большинство погибло смертью героев. Кто-то, пока мы не знаем кто, раненными попал в плен. Никто добровольно не сдался. Все дрались до последнего… Засада была организована на подходах к городу. После тщательной проверки удалось установить, что это даже не на них засада была. Просто пост отлова мародеров. Отойти Капитан уже не сумел. Стечение обстоятельств. В это время к городу подходила большая колонна шрамов. Наши ребята были окружены и заняли оборону. Шрамы, словно трусы, не вступили в честный бой. Они использовали гранатометы и минометы. Спасая своих, капитан повел бойцов в прорыв вперед. Но добраться до города они так и не смогли. Учитывая обстоятельства… Понимая что живыми их уже не выпустят… Отряд! Слушай мой приказ! Оружие на пле-чо! – После довольно громкой команды, его голос стих, и я еле расслышала: – Слава героям… Слава им. Пусть земля им будет пухом. Огонь!