Лес казалось, откликнувшись, затрещал повсюду от мощного и единого залпа. Я невольно прижала ладошки к ушам и не могла оторвать взгляда от ссутулившегося и, казалось, постаревшего Василия. Артем что стоял со всеми в строю тоже выглядел плохо. Я заметила, что он крепится, делает жестким лицо, но еле сдерживается, чтобы не выматерится или не сделать еще что-нибудь. Это злость. Это ненависть, то, что я видела в его глазах.
После построения Артем и доктор поднялись ко мне с кружками подогретого внизу чая и врач, угощая меня, сказал:
– Пить сегодня Василий запретил. Так хоть чаем помянем.
Я ничего, не говоря, убрала со стола книги в сторону, и доктор поставил кружки на стол.
Присаживаясь на кровать, Артем сказал:
– Поминать не будем. Пока не увижу могилу, не буду верить. Он везучий. Как не знаю кто везучий. Из таких передряг вылезал. И тут тоже выкрутится, даже если ранен. На войне столько чудес происходит. Что волей не волей верить продолжаешь…
Доктор покивал и, подвигая мне кружку, сказал:
– Завтра снимаемся с лагеря. Василий боится, что раненные выдадут место расположения отряда. Да и надо думать о зиме уже. До холодов месяца два три осталось. Надо подготовить зимовку отряду.
– Завтра уходим? – переспросила я.
– Да. – Кивнул доктор.
А Артем, откидываясь на спину, сказал:
– Не сразу и не все. Сначала двинется бывшая рота Сергея. Они осмотрят место, разведку проведут. Схроны проверят. Потом уже за нами пошлют. Но если наше расположение уже известно, и шрамы готовы к крупномасштабной операции, тогда может нам придется вообще всем и сразу деру давать. Ну, это если они сунуться.
– А вы не будете воевать? – Спросила я удивленно.
Артем закрыл глаза и сказал устало:
– Будем. Именно я здесь останусь, если сунуться эти уроды. Все остальные будут через лес уводиться.
– А если окружат? – Спросила я.
Чуть помолчав, Артем сказал:
– Тогда это будет их самая большая глупость. И нам она по большому счету будет на руку. Если у них не идиот командир он нас просто выжимать будет. Пытаться растянуть по лесам и переходам в полях. Но окружить нас здесь и даже если минометами засыпать… Безнадежно штурмовать.
– А если резонатором? Если они резонаторы применят? – спросила я, ужасаясь своим предположениям.
– Тогда мы просто не почувствуем смерти. – Улыбаясь и открывая глаза, сказал мне Тёма. – Даже "Дзонг" не услышим. Просто распадемся и все. Тоже не плохо, учитывая альтернативы…
Мне не понравился его флегматичный тон, и я спросила:
– Ты так просто об этом говоришь… будто тебе не страшно.
Артем засмеялся, а Доктор только улыбнулся.