Выразив с помощью всех доступных звуков, свое возмущение такими подозрениями, поклялся на кресте, что оба живы будут. С сочувствием глядя на пленных, не могущих пошевелиться, Сулим ускакал за подмогой, а мне пришлось продолжать подготовку к бессонной ночи.
Первым делом натаскал хворосту, конем приволок несколько сухих деревин, помня как холодно под утро в лесу. А ведь прошло еще десять дней в сторону зимы, а не лета. Распалил костер, так чтоб он грел обоих привязанных к дереву. Дать им тихо, навеки, уснуть от холода, не в ходило в мои планы. Нарубил лапника на одну постель, постелив, положил Дмитра пока отдыхать и мешать кашу в котелке, а сам принялся оборудовать рабочие места. Начал с пожилого, поскольку нужно было многое учесть и экспериментировать.
Для начала раздел молодого, верхнюю одежду сложил на коня, а белье порезал ножом на тряпки. Подумав, порезал и штаны. Труп, конем утащил подальше в лес. Тряпками заботливо укутал шею пожилого. Затем пошел выбирать бурдюк, но подумав, что доливать в него воду крайне сложно, остановился на кожухе молодого. Пришлось полазить по дереву, привязывая веревки к веткам, но в результате, вывернув кожух мехом внутрь, пришпилив с одной стороны к дереву, с другой подвязав веревками, придал ему вид кожаного котелка, или точнее кожаной канавы. Котелком, который нашел среди барахла пленных, начал наполнять кожух водой. Для этого пришлось вырубить четыре кола, забить их в землю между пленными и соорудить на них высокую табуретку. С нее и заливал воду, радуясь, что и с кабаном она поможет. Ноги то не казенные, да и Дмитру присесть надо, с раненой ногой. Набрав воды, проделал в кожухе тонкую дырку, прямо над темечком пожилого. С помощью заостренной палочки отрегулировал поток, одна капля на удар сердца, любовался проделанной работой. Все работало как часы, придется воду доливать и тряпки выкручивать, чтоб клиент не замерз ненароком, в остальном, из подручных материалов, лучше бы и китайцы не сделали. Напоследок заткнул ему уши, и вставил палку в зубы, пропуская веревки на концах палки у него за головой, и натянув ему до предела губы, в страшненьком оскале, связал веревки. С одной стороны кричать не сможет, с другой, язык себе не откусит.
Пожилой и Дмитро, косились на меня как на умалишенного, но ничего, еще не вечер. Насколько я помню, большинству хватает двух, трех суток. Пять, это зафиксированный мировой рекорд.
Пора было заняться кабаном, который, придя в себя, беспрерывно матерился, и грозил нам всеми возможными карами. Найдя подходящую веревку с конского волоса, растянул ему губы на манер пожилого, только без палки. Палка бы нам только мешала. А так и орать перестал, и язык не откусит, и зубы некоторые вполне доступны. Можно было приниматься за работу. Заткнув ему уши, и поев каши с Дмитром, изложил ему принципы нашей дальнейшей деятельности. Он со мной не спорил, покорно соглашаясь на все, видимо вспомнив, что с буйными нужно на все соглашаться. Вырубив ему пару костылей, чтоб он не нагружал раненую ногу, подумал, и разбил обухом топора, коленные чашечки клиентам. Им они уже без надобности, а мне спокойней спаться будет, когда Дмитро на смене. Достав из сумки напильник, сел на табуретку и начал методично пилить один из нижних зубов кабана.