– Будто и без меня не проживут!
– Знамо, проживут и без тебя – мы без нее не проживем.
– Высоко говоришь, хозяин, и правильно. Баранина, однако, стынет.
– Живу одиноко, студенты молоды, я стар, сижу дома, читаю, точу какие ни есть колесики, а больше читаю да вспоминаю про дом.
– Ну, тороплюсь я, корабли уйдут в море с отливом.
– Ешь, Яша. Соскучишься во Франции – приезжай сюда, может, будет пора домой отсюда возвращаться.
– И есть не хочется, хозяин. Я пойду.
– Прощай. Так ты платок шерстяной возьми, зонтик зеленый, овчину поповскую. Я тебе водки налил во флягу – в море сыро.
Сабакин вышел на лестницу со свечой.
– Не оступись, Яков, здесь круто, ступени скользкие: помои носят.
– По стенке иду, – послышалось снизу. – Прощай, Лев, не зачитывайся.
– Не поскользнись, Яков, прощай. Ищи правды, не робей!
– Прощай, отец… – донеслось снизу.
рассказывающая о заседании Лунного общества в Бирмингаме. На заседании этом происходит спор о первенстве в изобретениях и открытиях
Полная, круглая луна стояла над Бирмингамом, освещая холм за черным каналом. Каждый камень, каждая травинка отпечатались тенью на истоптанной земле…
На дворе усадьбы стояло странное сооружение: два ряда толстых бревен, скрепленных укосинами, на бревнах сверху вал, а к нему на корабельных блоках подвешена огромная медная труба, направленная на высокую луну. Все сооружение водружено на платформу; платформу можно поворачивать на катках.
Под трубою, которая при свете луны сверкала желто-синим блеском, был устроен балкон. На балконе стоял человек в белом парике и смотрел в тонкую трубку, которая косо пронзала бок большой трубы.
Внизу, под плодовым деревом, сам Уатт, закатав рукава белоснежной чистой рубашки, варил на углях вино с сахаром и пряностями. Около дерева стоял стол, накрытый белой скатертью. На столе сверкал хрусталь, слабо желтели лимоны и синим блеском сверкало серебро.
За столом сидели Болтон, рядом с ним Джон Вилькинсон, знаменитый фабрикант стальных изделий, одноногий красавец Веджвуд, владелец фаянсовой мастерской, и мастер Болтона Мердок. Рядом с Мердоком сидел Сабакин, гостем.
Все сидели здесь как равные, – это было заседание Лунного общества.
– Господин Сабакин, подымитесь сюда! – сказал человек в парике с высокого балкона.
– Сейчас, господин Гершель, – ответил Сабакин, легко взбегая по скрипучей лестнице.
На дне трубы, в косо поставленном зеркале, сверкала огромная, неомраченная луна. Луна была здесь, рядом, как будто более близкая, чем серебряные тарелки и веджвудский фаянс, стоявшие на столе внизу.