Иван ощущал лишь боль. Полный нейросенсорный контакт позволил ему удержать «Хоплита» на ступоходах, не дав тому опрокинуться от сокрушительных, рвущих металл попаданий, но повреждения машины воспринимались разумом, как раны собственного тела, перенапряжение короткой схватки выжало из пилота все до капли и теперь ему оставалось лишь умереть…
«Фалангер» в ловушке… Я сделал все что мог…
Мысль, промелькнувшая в истерзанном разуме, не принесла облегчения.
Образ Флоры внезапно начал заполнять все сущее, перекрывая поле зрения. Бредил он или видел ее в действительности не суть важно: Иван уже не искавший спасения, в горячке боя почувствовал ее боль, растерянность, дикую ни с чем не сравнимую горечь, когда сердце отсчитывает последние удары…
Я умру, и она погибнет…
Таманцев не имел возможности катапультироваться, мутный от перенапряжения взгляд поймал общую картину происходящего: на гребне стены Рубежа короткой вспышкой полыхнул одиночный ракетный запуск, а ворота за спиной его машины приоткрылись лишь на четверть.
Боекомплекта нет, топливо в прыжковых ускорителях израсходовано. Взрываться от температуры нечему. Сейчас в последние, роковые секунды его подсознание вдруг вырвалось на свободу, отдавая молниеносные едва ли осознанные рассудком приказы сервосистемам «Хоплита».
Медленной падучей звездой приближалась ракета.
Время опять утрачивало объективные свойства, обессиленный схваткой разум ловил осколки восприятия: его «Хоплит» совершал немыслимый маневр, часто перебирая ступоходами, он, словно в судорогах, поворачивался боком к расширяющейся щели между створами ворот и одновременно валился вбок, подставляя под удар днище мощной плиты поворотной платформы, рассчитанной на высокие температуры и критические нагрузки, — именно там крепились реактивные прыжковые ускорители.
В следующую секунду под ступоходами «Фалангера» грянул взрыв.
Ракета, выпущенная ганианцем, детонировала заряд, установленный еще до начала боя.
Узкий тоннель мгновенно превратился в ревущую трубу, тугая ударная волна рванула по нему, опережая пламя, она подхватила «Хоплита» будто былинку, вбила в щель меж полуоткрытых ворот, раздался потонувший в грохоте взрыва скрежет рвущегося, сминающегося металла, и искалеченную до неузнаваемости серв-машину с оторванными оружейными пилонами, сломанными ступоходами отшвырнуло от выдавленных наружу, падающих многотонных ворот, ударив об истерзанную землю где-то посреди перепаханного разрывами минного поля.
Ивана спас пилот-ложемент. Его не сорвало с креплений и Таманцев, испытав удар перегрузки, как будто при катапультировании, на миг потерял сознание, но тут же пришел в себя.