Почти каждую ночь в дом приходили проститутки, иногда по две или три вместе. При виде огромного тела Терри их профессионализм моментально улетучивался, а тайские улыбки на молодых, свежих личиках превращались в гримасу. Мы невольно сочувствовали девушкам, когда они вели Терри в спальню, словно работницы зоосада пришедшую в возбуждение гориллу. Но когда они появлялись снова, он был реабилитирован, проститутки удалялись радостные и осчастливленные. Опыт укреплял их, даже омолаживал. Были у Терри и любимые шлюхи, навещавшие ночь за ночью. Они часто ужинали с нами и не переставали улыбаться и смеяться. Он их страстно любил, относился к ним с нежностью и вниманием и, мне казалось, ничуть не расстраивался, что они уходили отдаваться еще кому-то и отсасывать у других мужчин. Его любовь ничем не отягощалась — ей не мешало чувство собственника. Это была подлинная любовь. И я сравнивал ее с тем, как сам любил Адскую Каланчу. Моя любовь к ней настолько погрязла в желании беспредельно владеть, что, если вдуматься, мое чувство вообще не напоминало любовь.
Первые месяцы в Таиланде отец оставался угрюм и нелюдим. Очень редко мы отваживались выбираться в посещаемые австралийскими туристами рестораны. Его имя непременно возникало в разговорах, и отца воротило с души, когда он слышал, как о нем говорили в третьем лице. Он часто покупал австралийские газеты, читая, скрежетал зубами, потом писал длинные письма редакторам, а я умолял его не отсылать их. Что касается меня, я на милю не подходил к газетам и поклялся себе поступать так и впредь, придя к выводу, что читать газеты — это все равно что пить собственную мочу. Некоторые утверждают, что это полезно, но я не верю.
Может быть, именно накатывающие из Австралии волны ненависти сделали свое дело — отец снова принялся умирать. Стало очевидно, что рак возродился в его легких и продолжает распространяться. За несколько месяцев его тело сделалось средоточием всех болячек. Его словно кто-то поедал изнутри. И он, отвратительно усыхая, лишался плоти и превращался в костяк. Кожа его поблекла, будто его накачали метаном. Он избегал зеркал, перестал бриться и изгоем бродил вокруг дома Терри, столь исхудавший, что в одежде своей мог бы плавать. Но внезапно его траектория к смерти совершила вираж. Отцу не легчало, но и не становилось хуже. Я понял: он чего-то ждал, что-то затеял и не собирается умирать, пока не выполнит задуманного. Очень много сказано о том, какой силой обладает упорство. Воля поддерживает в людях жизнь, калеки встают, у мертвых отмечается эрекция. Оглянитесь вокруг — все обстоит именно так.