Поначалу Терри и Кэролайн ничего не предпринимали, только умоляли отца сходить к врачу и возобновить курс химиотерапии, но он отказывался. Я понимал, что вряд ли сумею его в чем-либо убедить, однако напомнил ему про Анук и про веру ее в медитацию. Постарался склонить отца к мысли, что у него остается возможность предельной концентрацией воли самому победить рак. Чтобы доставить мне удовольствие, он совершил такую попытку. Мы сидели у подножия Будды. Я предупредил его, что для опыта требуются сверхчеловеческие усилия: надо установить контроль над собственным разумом, но отцу никогда не удавалось очистить ум от скептических мыслей. В процессе медитации он открыл один глаз и произнес:
— Знаешь, что сказал Менкен[48] по поводу человеческого тела? Что все ошибки и недоработки Создателя проявились в нем в самой полной мере. В роли механизма наше тело удивительно неэффективно. По сравнению с ним даже семга и стафилококк — машины намного более рациональные и качественные. У человека из всего зоомира самые плохие почки, самые плохие легкие и самое плохое сердце. Глаза, если учесть, какую они выполняют работу, хуже, чем у земляного червя. Если бы оптик соорудил такой несовершенный инструмент, его клиенты с ним быстро бы разобрались.
— Похоже на правду, — заметил я.
— Так почему ты считаешь, что медитация способна одолеть врожденную дефектность моего тела?
— Не знаю. Просто пришло в голову.
— Бесполезная мысль. Вспомни Гераклита. Он сказал, что характер человека — это его судьба. Неправда: судьба человека — его тело.
Отец поднялся, воспользовавшись ступнями Будды как рычагом, и направился к дому. Кэролайн ждала нас у дверей.
— Ну, как все прошло? — спросила она.
— Отлично. Я излечился. Теперь проживу несколько миллионов лет. Ума не приложу, почему я не воспользовался этой методикой раньше.
Кэролайн устало кивнула и проводила отца в дом.
Бедная Кэролайн! Помимо того что на ее плечи легли основные заботы о моем отце, у нее возникли собственные проблемы. Неожиданно для себя она стала эмоционально срываться и временами подолгу плакала. События в Австралии не прошли для нее даром. А ведь до этого она считала себя толстокожей, беззаботной жизнелюбкой, ни на кого не обращала внимания и на все плевала, тем более на общественное мнение. Но когда ненависть сограждан сфокусировалась именно на ней, это серьезно и надолго вывело ее из равновесия. Она стала озабоченной, превратилась в интроверта, понимала, как изменилась, и больше себе не нравилась. К тому же появление Терри, ее детской любви, поставило под сомнение ее нынешний брак. Я плохо спал и не однажды был свидетелем этих «мыльных опер». Кэролайн с затуманенными глазами выходила на кухню заварить чай. Отец выскальзывал за ней в коридор и следил из-за двери. Но его всегда выдавало хриплое от мокроты дыхание.