Следующие несколько дней я сидел у зарешеченного окна и без передышки писал. А когда представлял отвратительную, полную важности голову отца, покатывался со смеху и истерически хохотал до тех пор, пока соседи не начинали стучать в стену. Телефон не умолкал — по милости журналистов. Я не обращал внимания и три недели без устали писал: каждая страница — освобождение на волю очередного кошмара, от которого я избавлялся с глубоким облегчением.
Как-то вечером я лежал на диване и чувствовал, что сдвинут по фазе. У меня возникло ощущение, что веко утонуло в глазу. И в это время я услышал, как за стеной ссорятся соседи.
— Зачем ты это сделал? — кричала женщина.
— Видел такое по телевизору, — огрызался мужчина. — Шуток не понимаешь?
Я напрягал последние клетки мозга, пытаясь догадаться, что такого сделал отец семейства, когда раздался стук в дверь. Я ответил.
Гость обладал завидной осанкой. Это был молодой мужчина с ранней лысиной, в костюме в тонкую полоску. Он сообщил, что его зовут Гэйвин Лав, и я принял его информацию за чистую монету: не мог себе представить, чтобы кому-нибудь пришло в голову назвать себя Гэйвином Лавом, если это было его ненастоящее имя. Мужчина заявил, что он юрист, и от этого его утверждение — что он Гэйвин Лав — приобрело еще большую весомость. Он сказал, что я должен подписать несколько бумаг.
— Что за бумаги?
— Вещи вашего отца находятся в камере хранения на складе. Все они принадлежат вам. Только необходимо поставить подпись.
— А если я их не хочу?
— В каком смысле?
— Не хочу и не вижу причин что-либо подписывать.
— Ну… — Гэйвин Лав побледнел и неуверенно продолжал: — Тогда мне просто требуется ваша подпись.
— Это я уже понял. Но не уверен, что у меня есть желание ее ставить.
Его самообладание испарилось. Видимо, ему грозили неприятности.
— Мистер Дин, неужели вы не хотите получить наследство?
— А деньги я получу? Видите ли, деньги — это то, что мне реально необходимо.
— Боюсь, нет. Банковский счет вашего отца пуст. И все, что имело хоть какую-то ценность, распродано. Осталось лишь то, что…
— Ничего не стоит.
— Но стоит хотя бы того, чтобы на все это взглянуть. — Он старался говорить авторитетно.
— Что ж, пожалуй, — с сомнением протянул я, сам не понимая, зачем мучаю этого бедолагу. Поставил подпись и лишь потом осознал, что расписался «Каспер», но он как будто не заметил. — И где же эта камера хранения?
— Вот адрес. — Он подал мне клочок бумаги. — Если поедете сейчас, могу вас подвезти.
Мы оказались у правительственного здания, приютившегося рядом с мебельным складом и магазином оптовой торговли полуфабрикатами. У въезда на стоянку безраздельно распоряжался охранник в маленькой белой будке, который лишь немного приподнял перед нами деревянный шлагбаум. Гэйвин Лав опустил стекло.