— Это Джаспер Дин. Он приехал потребовать наследство отца.
— Я не собираюсь ничего требовать, — поправил я. — Только хочу бросить взгляд, что там такое лежит.
— Документы, — потребовал охранник.
Я достал водительские права и протянул ему. Охранник изучил документ, сравнивая лицо на фотографии с тем, что было приделано к моей голове. Они не очень походили одно на другое, но он все же вынес мне оправдательный приговор.
Мы подъехали к входу в здание.
— Это займет у вас какое-то время, — предположил мой спутник.
— Не беспокойтесь, я не прошу вас ждать.
Он пожелал мне удачи и, судя по его виду, гордился тем, что поступает так благородно. Плотный коротышка в серой форме открыл передо мной дверь. Его брюки были вздернуты выше, чем, по-моему, было принято.
— Чем могу служить?
— Вещи моего отца сложены в одной из ваших душных камер. Вот, пришел на них взглянуть.
— Его имя?
— Мартин Дин.
Глаза коротышки немного расширились, затем сузились. Он удалился в кабинет и появился с большим синим гроссбухом.
— Дин… Дин… камера номер…
— Один ноль один? — спросил я, вспомнив Оруэлла.
— Девяносто три, — ответил он. — Это сюда.
Он сел вместе со мной в лифт. Разговаривать нам было особенно не о чем, и мы оба смотрели, как на табло по очереди зажигаются номера этажей, и я заметил, что он тихо повторяет про себя каждый. На четвертом этаже мы вышли из кабины и направились по ярко освещенному коридору. Примерно в середине его коротышка остановился у двери:
— Здесь.
— Откуда вы знаете? Тут нет никаких номеров.
— Моя работа в том и заключается, чтобы знать, — ответил он.
Ничего себе, работенка! Служитель отпер замок и толкнул створку.
— Если хотите, можете закрыть за собой дверь.
— Сойдет и так, — кивнул я. Место было совсем не таким, чтобы появилось желание быть в нем запертым.
В помещении царил полумрак, и я, не сумев разглядеть, где оно кончается, представил, что камера распространяется до границ мироздания. Я не мог понять, как удалось поместить сюда все, что принадлежало отцу: книги, карты, лампы, фотографии, мебель, пустые рамки, портативный рентгеновский аппарат, спасательные жилеты, телескопы, старые фотоаппараты, книжные полки, трубки и мешки из-под картофеля с одеждой. Все помещение было заполнено вещами, которые лежали в полном беспорядке, — бумаги на полу, перевернутые пустые ящики шкафа. Власти явно искали зацепки, где найти хозяина этого хлама, и пытались выяснить, где он спрятал деньги. Каждый пыльный кубический метр был набит отцовским барахлом. У меня заныло сердце, когда я пробирался сквозь массу старья. Страх отца передался каждому предмету и никуда не исчез. Повсюду я ощущал его острое разочарование. И был раздавлен роившимися в его голове заблуждениями.