Он вошел в гостиную, когда мы с Павлом смотрели по телевидению «Клуб кинопутешествий». Меня удивила парадная форма сына — новый костюм, галстук не поленился надеть, а за обедом говорил, что никуда вечером не собирается, надо ему позаниматься.
— Мама, отец... — Гена стоял навытяжку, словно готовился отдать рапорт высокому начальству. — Извините... Несколько слов... Не задержу...
Мы с Павлом переглянулись: начало такое многообещающее, что последует за ним? Уж не надумал ли сын изменить своей «милицейской вере» и поехать на какую-нибудь стройку века?
— Я люблю Светлану Пряжкову,— отрапортовал сын. — Она согласна выйти за меня замуж.
— Ну нет, ну хватит, мне этого не вынести...
— Мама, ты для меня все,— быстро заговорил Гена. — Ты лучшая из всех матерей на свете, я тебя люблю, всегда буду рядом, но от Светы не откажусь никогда. Мы еще со школьной скамьи...
— О господи, за что мне такое наказание?! Ты ж знаешь, что я терпеть не могу всех Пряжковых, они мне несимпатичны, даже противны, если хочешь! Отец пьяница, мать... Пусть она хорошая, пусть, но я не вынесу такого родства! Неужели ты не мог найти девушки, которая была бы достойна тебя!
— А может быть, я ее не достоин! — горячо проговорил сын. — Она скоро институт кончает, учительницей будет, а я что...
— Я категорически против, как хочешь, это убьет меня, сынок!
— Погоди, Геля, нельзя же так. — В голосе мужа проскользнула досада. — Геннадий, вероятно, давно все обдумал, дело здесь щепетильное, решать ему.
— Спасибо, папа. — Гена быстро вышел, словно боялся, как бы его не задержали, не передумали.
— Павел! Эта девочка... раздражает меня! А ее родители чего стоят? Ну как мне смириться со всем этим?
— Ты все время говоришь «нет», припомни,— мягко сказал Павел. — А если Геннадий любит Свету? Если это настоящее? Он ее знает, надо полагать, лучше, чем мы с тобой? И почему ты считаешь, что все должны поступать только так, как ты хочешь?
Эта его постоянная политика невмешательства выводит меня из равновесия.
— Взрослые дети не всегда нуждаются в поводырях и подсказках,— продолжал Павел. В последнее время он говорит со мной так, будто обращается не ко мне, а к аудитории. — Мы часто думаем за них, освобождая от труда их собственный ум, преподносим уже готовые решения, и не всегда они, надо признаться, правильны. Молодежь хочет жить по-своему. Нас раздражает форма их претензий, именно форма, а что касается содержания, то они чаще всего дальновиднее нас: новые поколения видят дальше, а горизонты видения старших все сужаются. Уж таков закон жизни.