тебя, бессовестная, без мамы не могу!» Ее гнев перешел на Павла: «Этот хлюст одурманил тебе голову! Где он взялся, красавец писаный!»
С тех пор я Виктора не видела, только эта единственная встреча в автобусе... Где он живет? Кто с ним рядом? Счастлив ли? Неужели он до сих пор не простил меня, ведь сказал же: «Предательница...» Я ничего не забыла, благодарна ему бесконечно, готова в любую минуту прийти на помощь, если бы он позвал. А разве лучше было бы, если б я вышла за него замуж и всю жизнь тосковала о Павле? Этот брак никому не принес бы счастья.
Витя, прости меня ради бога, прости!..
Глава восьмая
Я вышла в коридор, остановилась у маминого зеркала,— на меня смотрела худенькая высокая женщина с замысловатой прической, похожей на парик времен царствования Екатерины II. Черное платье с едва заметными серебристыми нитями плотно облегало довольно-таки стройную фигуру. Будешь стройной,— если не хочешь располнеть, приходится кое в чем отказывать себе.
Но почему Таня не пришла, не позвонила? Разве я для нее ничего не значу? Фил затмил ей весь белый свет? Расправилась с матерью! Она назвала меня жестокой, а ее поведение не жестоко? В такой-то для меня день не позвонить даже!
И Павла до сих пор нет. Кажется, никогда в жизни я не ждала его с таким нетерпением, никогда он не был мне так необходим, как сейчас.
«Кто не пользуется своими духовными силами, того они покидают».
Меня покидают духовные силы...
Чувство обиды, досады нарастало во мне все сильнее: все меня бросили, и если бы Гена не помог, я до сих пор возилась бы с уборкой. Вот тебе и юбилей. Одна...
В зеркале я увидела, как дверь осторожно приоткрывается.
Павел?! Наконец-то. Я приготовилась выговаривать, но муж опередил меня:
— Ты же знаешь Вику! Утащила к себе на чашку кофе. Еле вырвался... Погоди, не перебивай, я же ездил не зря. Для тебя, моя хорошая... — Он отвернулся, достал что-то из кармана пиджака, а ко мне повернулся уже с золотым кулоном на длинной, тоже золотой, цепочке. Держал он ее, согнув в локтях руки, растопырив пальцы, как женщины держат шерстяные нитки, когда кто-то другой сматывает их в клубок. — Поздравляю тебя, Геля, с днем рождения! Дорогая ты моя, славная...
Он надел мне на шею драгоценный подарок, потом склонился к руке, поцеловал.
...Обида на Таню не проходила. Я долго не могла уснуть. Пытаюсь затормозиться, делаю глубокий вдох, на выдохе произношу: «Я спокойна». Снова вдох, выдох: «Я спокойна». Старательно повторяю эти слова минуты три, если не больше, но спасительная в других случаях формула на сей раз не срабатывает.