Общіе контуры были ясно видны, хотя лицо и формы выдѣлялись смутно, благодаря тому, что свѣтъ падалъ на нее сзади. Какъ это ни было безрасудно, но меня сразу охватилъ какой-то ужасъ, отъ котораго я весь скорчился, и мнѣ пришлось сдѣлать невѣроятное чисто физическое усиліе надъ собой, чтобы не испустить громкаго вопля. И это невыносимое чувство страха стала рости съ каждой минутой, какъ только мнѣ стало ясно, что фигура эта медленно направлялась ко мнѣ какимъ-то скользящимъ движеніемъ, въ которомъ не было ничего земного. По мѣрѣ того, какъ она приближалась, я могъ разглядѣть, что родъ темного одѣянья, въ которое она была облечена, почти совершенно закрывало ей тѣло и голову; но всѣ эти детали я видѣлъ смутно, такъ какъ свѣтъ, выходившій изъ-за дверей, былъ очень слабъ. Тоска и ужасъ, стѣснявшіе мнѣ грудь, вдругъ удвоились: приблизившись ко мнѣ, скользившая по воздуху фигура зажгла свѣтильникъ, который она держала; складки ея одежды тускло освѣтились, но все остальное продолжала оставаться невидимымъ… Громаднымъ усиліемъ воли мнѣ удалось оторвать очарованный взглядъ отъ таинственнаго видѣнія, и я повернулъ голову въ надеждѣ увидѣть стоявшихъ рядомъ со мной жрецовъ; но никого нельзя было разглядѣть: кругомъ стоялъ густой, непроницаемый мракъ. Это разрѣшило опутавшія меня страшныя чары: я испустилъ крикъ, крикъ тоски и ужаса, и спряталъ лицо руками.
До моего слуха донесся голосъ Агмахда: „Не бойся, дитя мое“, произнесъ онъ своимъ мелодичнымъ, невозмутимымъ голосомъ.
Я сдѣлалъ усиліе, чтобы овладѣть собой, ободренный звукомъ его голоса, въ которомъ было, по крайней мѣрѣ, нѣчто не столь чуждое и страшное, какъ въ закутанной фигурѣ стоявшей передо мной. Она была здѣсь не очень близко, но все-же достаточно близко чтобы наполнить душу мою какимъ-то неземнымъ ужасомъ.
„Говори, дитя“, снова раздался голосъ Агмахда: „и скажи намъ, что тебя такъ взволновало“.
Я не смѣлъ не повиноваться, хотя языкъ мой прилипъ къ нёбу, но чувство изумленія превозмогло чувство страха, и я заговорилъ легче, чѣмъ-бы могъ, не будь его.
„Какъ!“ воскликнулъ я: „Развѣ ты не видишь свѣта исходящаго изъ-за той двери? Развѣ тебѣ не видно закрытой фигуры? Отгони ее! Она меня пугаетъ!“
Казалось, тихій сдержанный шепотъ пробѣжалъ сразу по рядамъ толпы: было очевидно, что мои слова произвели потрясающее впечатлѣніе на всѣхъ. Затѣмъ, снова прозвучалъ ровный голосъ Агмахда: „Привѣтъ нашей Царицѣ! Мы преклоняемъ передъ ней колѣни!“
Закутанная фигура слегка кивнула головой и еще ближе придвинулась ко мнѣ. Наступило полное молчаніе, послѣ чего златобородый жрецъ заговорилъ еще разъ.