Ее лицо
горело. Неужели
она становится
Эммой Распутной?
Хотя
с ним она такой
и была. Принимая
ванну, Эмма
обнаружила,
что была влажнее,
чем когда-либо.
Она начинала
подозревать,
что ее жажда
крови возникала
вовсе не из-за
желания пить,
а из-за сексуального
желания, изначально
и порождаемого
питьем.
Лаклейн
был прав – в
следующий раз,
стоит ей только
пригубить его
крови, и он может
сделать ее
своей, потому
что сегодня
она временно
потеряла рассудок,
забыв, почему
не может с ним
спать. И хотя
Эмма отчаянно
пыталась убедить
себя в обратном,
она была не из
тех, кто мог
отдаться мужчине
без каких-либо
чувств.
Она
не считала
свои взгляды
на секс устарелыми
– как-никак,
существовал
неоспоримый
факт ее знакомства
с каналом Скинемакс
– и имела довольно
здоровый взгляд
на предмет в
целом, но, несмотря
на все это, у
нее никогда
не было оргазма.
И все же, в глубине
души она знала,
что ей нужно
что-то более
продолжительное
– а с ним это
исключалось.
Помимо
того, что он
был грубым и
опасным ликаном,
который получал
удовольствие
от ее лишений,
Эмма просто
не могла представить
себе, как познакомит
его с друзьями.
Или как они
будут смотреть
в особняке
фильмы, есть
попкорн - который
она всегда
делала, только
затем, чтобы
чувствовать
его запах - и
бросать в каждого,
кто заслоняет
экран. Он не
смог бы прижиться
в ее семье, потому
что близких
стошнило бы
от одного только
вида «животного»,
прикасающегося
к их племяннице.
К тому же, ее
семья всегда
пыталась бы
его убить.
Не говоря
уже о том, что
помимо их с
Лаклейном
различий, где-то
там его ждала
другая женщина,
судьбой предназначенная
ему в пару.
И хотя
Эмма была только
«за» небольшую
конкуренцию,
но не в лице
же истинной
пары ликана?
Мда,
ну и чушь ей в
голову лезет
…
Лаклейн
постучал в
смежную дверь
и тут же ее открыл,
даже не потрудившись
сделать приличную
паузу, прежде
чем войти. К
счастью, Эмма
уже перестала
ласкать и
поглаживать
свои груди.
Его
волосы были
еще мокрыми
после недавно
принятого
душа. Одетый
лишь в джинсы
– которые висели
немного ниже
его талии, слегка
спадая (именно
так, как и должны)
– он стал, оперевшись
о дверной косяк.
Эмма заметила,
что одна его
ладонь была
перевязана
куском ткани
- отчего тяжело
сглотнула.
Похоже, он повредил
руку, когда,
кончив, раскрошил
спинку кровати.
Стоя
там, Лаклейн
скрестил руки
на своей, такой
мускулистой,
груди. Ее восхищение
ею было сродни
поклонению.
А уж тут, ох, как
имелось, чему
поклоняться…