Все
мысли тотчас
пришли в неистовство.
Она
убежала от
него. Хотела
оставить его…
Никогда.
Он все
больше терял
контроль…
Иисусе, нет,
он… превращался.
Клыки заострялись,
чтобы оставить
след на ее коже,
заклеймить.
Когти
удлинялись,
чтобы впиться
в ее бедра, когда
он станет изливаться
в ее лоно снова
и снова.
Овладеть
ею полностью.
Она
была его. Он
нашел ее. Заслужил
ее. Заслужил
все, что вот-вот
собирался у
нее взять.
Вонзаться
в ее нежное,
податливое
тело, пока луна
светит над его
головой – было
удовольствием,
какого он еще
не испытывал.
Заставь
ее полностью
подчиниться.
Он, не
прекращая,
лизал, кусал
и ласкал ее
тело, удовлетворяя
свою страсть.
Был просто не
в силах остановить
рвущиеся из
груди крики,
рыки, или свою
потребность
почувствовать
на языке ее
влажную плоть.
Знал, что был
слишком груб.
Но уже не мог
не врезаться
в ее тело или
не овладевать
ею еще сильнее.
Когда
оставшимися
крупицами воли
он все-таки
заставил себя
отодвинуться
от Эммы, она в
исступлении
впилась когтями
в землю, продолжая
выгибаться
навстречу его
телу.
- Почему?
– закричала
она.
- Не могу
причинить
боль, - его голос
казался чужим.
- Прошу…
вернись в меня.
- Ты
желаешь этого?
Когда я такой?
- Да…
хочу тебя…
именно таким.
Пожалуйста,
Лаклейн! Я тоже
ее чувствую.
Луна
действовала
и на нее? Услышав
мольбу своей
пары, он всецело
отдался желанию.
Взор
заволокла
пелена. И все,
что он видел
- это серебро,
отблескивающее
в ее глазах,
смотрящих
прямо в его
собственные
- и манящий
темно-розовый
цвет ее полных
губ и сосков.
Накрыв Эмму
собой, он будто
заключил ее
в клетку собственного
тела. Наклонив
голову, он обвел
языком ее соски
и втянул сначала
один, потом
второй, в рот,
а после переключился
на ее губы. Крепко
сжав ее своими
ладонями, он
удерживал ее
на месте, пока
поднимался
на колени.
- Моя,
- прорычал он
и резко ворвался
в ее тело.
Будто
откуда-то со
стороны, он
слышал низкие,
гортанные
рыки, вырвавшиеся
из его груди
при каждом
исступленном
погружении
в ее плоть. Ее
груди подпрыгивали
в такт движениям.
Взгляд Лаклейна
впился в тугие,
упругие бутоны,
влажные после
его неистового
сосания. Напряжение
в его члене
все возрастало,
и внезапно
Лаклейн почувствовал,
как Эмма, уронив
голову, впилась
когтями в его
кожу.
- Моя…
- Она хотела
покинуть его?
Он стал трахать
ее со всей силой.
Она
принимала эту
мощь, пытаясь
двигаться
навстречу его
толчкам.