- Хочешь
еще?
- Д-да.
- Стань
опять на четвереньки…
позволь дать
тбе это.
Только
она повиновалась,
как он сжал ее
бедра и, медленно
выйдя из нее,
снова вошел,
но уже глубже.
Эмма закричала,
и в этот раз -
от наслаждения.
Когда она выгнулась
и расставила
ноги еще шире,
Лаклейн простонал
ее имя в ответ.
Его голос звучал
иначе. Все еще
низкий, он казался
гортаннее.
Походя почти
на… рык.
И снова
выпад бедер,
еще одно погружение,
только в этот
раз куда резче.
Чем
сильнее было
наслаждение,
тем туманнее
становились
мысли Эммы.
Каждое размеренное
скольжение
заставляло
ее всхлипывать,
а каждый раз
как его кожа
шлепком соприкасалась
с ее собственной,
заставлял Эмму
молить о большем.
Воздух вокруг
наэлектризовался,
и уголки ее
губ изогнула
ухмылка. Она
упивалась
небом, запахами
и Лаклейном,
погружающимся
так глубоко
в ее тело. Он
вытянулся,
прижавшись
к ее спине грудью,
и Эмма почувствовала
его рот на своей
шее. Ощутила
укус. Не такой
пронзающий
кожу, как ее,
но дарящий
удовольствие.
Словно это она
кусала его.
- Собираюсь
кончить так
сильно, - прорычал
он, не отрываясь
от ее кожи, - что
тебе покажется,
будто я снова
вонзился в
тебя.
Она
вновь взорвалась
в оргазме, и
воздух наполнили
крики экстаза.
Закинув голову
ему на плечо,
Эмма захотела
вновь ощутить
его рот на своем
горле.
- О, Боже,
да, - выкрикнул
он и впился в
ее шею… Она
действительно
ощутила, как
он мощно взорвался,
выплескивая
в нее горячую
сперму.
Но, даже
кончив, он не
прекратил свои
толчки.
Оргазм
оказался сильнее,
чем когда-либо,
но разрядки
так и не наступило.
Если такое
было возможно,
желание только
усилилось.
- Я не
магу остановиться.
Не
прекращая в
нее погружаться,
он перевернул
Эмму на спину
и пригвоздил
ее руки над
головой. Ее
волосы разметались
вокруг головы,
будто создавая
ореол. Стоило
Лаклейну вдохнуть
их аромат, как
у него внутри
словно что-то
взорвалось.
Сила этого
всплеска заставила
его пошатнуться.
Он делал ее
своей. Наконец.
Он был внутри
своей пары.
Эммалин. Он
взглянул на
ее лицо. Веки
закрыты, губы
блестят – она
была так прекрасна,
что это даже
причиняло ему
боль.
Луна
полностью
взошла, освещая
все вокруг,
отбрасывая
серебряные
блики на ее
выгибающемся
под ним теле.
Весь контроль,
что в нем еще
оставался,
исчез, и его
место заняло
животное, жаждущее
обладания.
Возьми
ее. Заклейми.
Никогда
прежде он так
явственно не
чувствовал
свет луны на
своей коже.