Лес на этом участке был смешанный. На лошади к хлысту не подойти. Подъемы крутые. Все деревья руками придется выносить с вершин сопок. Сбрасывать вниз нельзя — из-за камнепадов.
Сенька, услышав об этом, нахмурился. Почернел. Сжал волосатые кулаки свои в булыжники. Глаза кровью налились. И, глянув на начальника участка остервенело, крикнул:
— Кому моей крови нужно?
— Все годы тебе выделяли деляны хорошие. Люди видели. А заработок всем нужен. Справедливого распределения потребовали. Тоже правы. Ведь не слепые. Ну да ничего. Месяца за три оправишься. А там надолго я тебя не потревожу. Но Скалистый за тобой. Ничего не поделаешь. Да и кто там справится лучше, чем ты? Я сам туда не всякого пошлю. У тебя народ работящий, трезвый. Ни прогулов, ни отлучек не бывает. Ты — вся моя надежда и опора, — подсластил пилюлю начальник.
И Сенька, решив что-то для себя, мрачно согласился.
Три дня бригада Сеньки добиралась до урочища. Шли дожди. Нудные, промозглые. Каждую ночь ухали в подножье оползни.
Лесорубы глядели на них — матерились. А Муха ходил около: сопок. Присматривался. Прикидывал. А потом влез на вершину.: Огляделся там. И через пару дней — придумал! Но велел всем молчать.
И загудели по вырубленной лесосеке хлысты. Их опускали на тросах вниз. По каткам. Подложенные под хлысты бревна легли от макушки сопки до основания, как рельсы.
Взъерошенный, мокрый от макушки и до пяток, Сенька стоял на верху сопки, как сатана. А отработанные деревья уносились вниз с гулом.
Лошади испуганно прядали ушами, шарахались в стороны. Но вскоре привыкли и не убегали от хлыстов, а спокойно тянули их к нижнему складу на разделочную площадку, опережая маломощный трактор.
За первую неделю бригада вырубила лес на первой вершине. Потом и вторая макушка облысела. А Сенька торопил лесорубов налаживать скаты с других голов участка. И сам до ночи не уходил с деляны. Ему очень хотелось получить к концу поселения хорошую характеристику. Такую, чтобы комар носа не подточил. И никакая милиция не напомнила бы ему о прошлом. Он уже представлял, что будет в ней написано о нем — Мухе.
Но однажды… Он онемел. Он не поверим глазам. И притянув клячу поближе за уздцы, все понял. — Узнали! Но кто? Кто сказал? — рука была знакома…
В поселок Ныш, что раскинулся на середине реки Тымь, Беник приехал весной, в самый разгар лесосплавных работ. Глянув на приписку в сопроводительном письме, начальник лесосплавной! конторы нахмурился и, оглядев Клеща с ног до макушки, хмыкнула многозначительно:
— Так-так…
Клещ не привык к недомолвкам и, уставившись в глаза начальника, спросил требовательно: