- базарного смотрителя.
Саакадзе продолжал перебирать четки, ибо, по мудрому правилу
исфаханских купцов, кто первый заговорит - тот уже в убытке.
Вчера на предварительном разговоре старейшие амкары упорствовали: для
них Великий Моурави уже царь, пока не венчанный. Католикос может возложить
корону на царя по праву сильного. Разве в стальной деснице Георгия Моурави
шашка не картлийского амкарства?
Но купцы, осторожно подбирая слова, поддержали Саакадзе: "Незачем собак
дразнить! Опасно. Князья переполошатся, и магометане за насмешку примут. А
сейчас не время войны, а время торговли..."
Молчание становилось слишком длительным. Четки то замирали, то резко
стучали в руках.
"Их не пересидеть!" - подумал Сиуш и, вздохнув, взял у подмастерья
свиток:
- Вот, Моурави, по твоему велению мы все точно записали, ничего не
скрыли. Откуда взять материал для изделий, если полчища шаха Аббаса
потоптали наши земли? Ни людей, ни скота не оставили. Шелконосные деревья
вырубили и пожгли. А откуда быть меди, серебру? Вся страна на опрокинутый
кувшин похожа. Наши писцы убитых подсчитали: в одной Кахети восемьдесят
тысяч. А в плен кизилбаши сто тридцать тысяч угнали. Много амкарских
семейств разбежалось, много амкаров среди пленных в Иране.
- А сколько осталось одиноких? - спросил Саакадзе. - Среди них много
богатых. Ведь каждый из них делает большой вклад в братский сундук за
принятие в почетные амкары.
- А что, разве даром платят? - пожал плечами Сиуш. - Кто лишился
близких, мы ему семью заменяем: умрет - надо щедрые похороны устроить,
щедрые слезы пролить; дважды в год на поминальных обедах всех амкаров с
восхода до захода угощать, пока не догорят толстые свечи и священник не
устанет петь псалмы и не заснет под печальный плач зурны.
- Ну, кроме убытка, и прибыль бывает, - улыбнулся Саакадзе, - некоторые
по двадцать, тридцать лет живут и ежегодно вносят, что с них полагается.
Амкары переглянулись, и оружейник Гогиладзе нехотя буркнул:
- Это в спокойное время, а за последние два года, спасибо шаху Аббасу,
покойники все монеты из амкарского сундука на свои могильные плиты
перетащили.
- Выходит, обеднели! - посочувствовал Ростом.
Амкары молчали.
- Значит, не можете принять на себя починку караванных путей? - сурово
спросил Даутбек.
- И починку мостов - тоже нет! - отрезал кожевник Эдишер.
- Понимаю, моих заверений вам мало, - миролюбиво произнес Саакадзе.