сидел в мерцающем перламутром арабском кресле замкнутый и недоступный.
Эрасти пододвинул чубук и высек огонь. Саакадзе с наслаждением
затянулся. Это было еще не виданное зрелище. Амкары с трудом подавили
желание перекреститься. Из широко раздутых ноздрей Саакадзе валил серо-синий
дым. "Может, дэви? - ужаснулся Эдишер. - Иначе почему такую силу имеет?!" И
он смущенно подтолкнул Сиуша: на цагах Саакадзе горели два изумруда,
обладающие даром предвидения.
Староста купцов робко заявил: скоростной гонец, посланный тбилисскими
караван-сараями, вчера вернулся с печальной вестью. Дорога на Шемаху
закрыта. Всюду персидская стража. Те смелые караваны, которые ушли из
пределов Грузии, не достигли чужеземных майданов. Персидский шелк опутал
берега Каспийского озера. В мечетях муллы проклинают грузинский товар.
Саакадзе оборвал его унылое причитанье: "Если персидские муллы
проклинают, то турецкие будут благословлять. Если дорога на Шемаху закрыта,
то на Эрзурум свободна, а кто идет - всегда дойдет. Купцы издревле
способствовали обогащению царства. Они никогда не устрашались преград: моря
переплывали и пустыни пересекали, наполняя родную страну изобилием и
благосостоянием. Так пристало ли теперь, когда миновали испытания и тучи
далеко ушли за черту Картли, нарушать веками установленный обычай?"
Купцы и амкары выжидали. Саакадзе резко отодвинул чубук.
- Почему у людей короткая память? Почему не хотят помнить случившееся?
Когда сераскер Джгал-оглы воевал с шахом Аббасом (Саакадзе развернул
пергаментный свиток), вот как запечатлели монахи печальную быль: "Царствовал
голод, купцы разбежались, и жители Вана съели собак, кошек, ослов, лошадей и
кожи. Нищие толкли могильные кости, а потом умирали нос к носу. Мать сварила
сына, а отец продал дочь за два просяных хлеба. Погибли тысячи тысяч и
десятки тысяч, а уцелевшие бежали в Джезире, Багдад, Арабистан, Тебриз,
Казвин, Хорасан и там на чужбине умерли, и ни один из тысяч не вернулся. От
Салмаста до Стамбула и на север до Амида и Алапа жили лишь медведи, кабаны,
волки-людоеды и гиены..."
Выборные в смятении смотрели на Саакадзе, словно от него зависело
нагнать или предотвратить этот ужас. Сиуш на миг представил себе, как в
Тбилиси живые грызут мертвых, и неистово вскрикнул:
- Моурави, ты все видишь! В твоей руке судьба Картли! Говори - что
нужно? Хоть не очень богаты, но сделаем.
- Купцов не остановят моря и пустыни!