чутьем угадывая причастность Мариам к гибели любимой Луарсаба, ибо Мариам
всячески отклоняла беседу о странном исчезновении Тэкле.
Выручил царицу Тамару князь Леон Абашидзе, начальник царского замка. Он
уговорил "назойливую" объехать владетельные княжества и настоять на втором
общем послании русийскому монарху.
Мариам последовала его совету. Вперед выехал азнаур Датико, оставленный
князем Баака с наказом оберегать царицу от всех бед.
Таким поручением Датико не был осчастливлен. С той памятной ночи, когда
из Метехского замка исчезла светлая Тэкле, он возненавидел Мариам. Ведьма
приостановила его жизнь, оторвала от великодушного начальника, князя Баака.
Прошумела Сапурцлийская битва, громом прокатилась Марткобская, а он,
обреченный на тягостное бездействие, должен был заботиться о сундуках
потускневшей царицы.
Объезжая владетельные княжества Западной Грузии, Датико сразу заметил,
что весть о посещении царицы Мариам принималась без особой радости.
Осторожный намек Датико не остановил старую царицу. Чем упрямее она
требовала в владетельных замках посольства в Русию, тем замкнутее
становились владетели.
Нагруженная скудными дарами, проклиная коварство бывших друзей, Мариам
вернулась в Имерети. У городских ворот Кутаиси ее пышно встретило
духовенство и придворная знать. Леон Абашидзе, теребя завитой ус, поздравил
достойную Мариам с благополучным возвращением и почтительно известил: слава
творцу, дом ее спешно закончен. Царица Тамара разукрасила его коврами и
турецкими диванами, не позабыла наполнить водоем морской рыбой и скотный
загон сернами.
Едва сдерживая гнев и слезы, Мариам поняла: ее любезно выпроводили из
царского замка.
Позвав терпеливого Датико, стала выговаривать: победа в Марткоби всем
принесла славу, а ей - унижение. Несправедливый век! Вот царица Тамар,
воспетая Руставели, тоже разбила персов, и ей досталась богатая добыча, а
знамя калифа пожертвовала она хахульской божьей матери. А она, Мариам, разве
не пожертвовала бы знамя Карчи-хана Кватахевскому монастырю?! А ожерелье
калифа, подаренное великой Тамар Хахульской иконе? И она, царица Мариам,
тоже воспела бы ожерелье Пеикар-хана в стихах победы, если бы находилась в
Метехи, а не у лицемеров, сладких до приторности и кислых до отвращения. Но
она долее не унизит себя, она возвращается в Тбилиси.
Датико, переминаясь с ноги на ногу, устало предложил, что он сам
отправится вперед, дабы приготовить покои и приличествующую встречу.