на продырявленный бурдюк похож. Уверен - ты, Вардан, иначе поведешь дело,
торговую власть тебе доверяю...
Вардан облизнул губы, вынул четки и проворно застучал ими. Невероятное
блаженство охватило его. Власть! Могущество на майдане! То, о чем мечтал,
как о несбыточном сне, внезапно прибило щедрой волной. Он готов был упасть
на колени, целовать цаги властного раздатчика счастья и несчастья. Готов был
петь, до боли в пальцах сжимал янтарь. И вдруг, желая доказать тут же свою
преданность, начал уверять, что оставить на три дня водопад без стражи
опасно. Пусть дружинники только не замечают путника, одиноко ползущего по
крутой тропинке.
- Нет, Вардан, стражу сниму, как сказал, на три дня... Тайна должна
быть сохранена.
- Но если узнают, могут бежать.
- Кто? Исмаил-хан? Куда?.. И двух часов не пройдет, будет убит. Симон?
И часа не прогуляет, будет пленен: давно Мухран-батони аркан приготовили.
Князь Шадиман? Никогда не осмелится, для этого ему пришлось бы проделать
нелегкий путь: сползти по западному склону, пересечь под высоким мостом
Цавкисский ручей, верхней тропинкой войти в кустарники Инжирного ущелья,
обогнуть крепостной ход и Татарское ущелье, а там еще добраться до Мта-Бери
и по скалистому подъему ускакать за Телетский отрог. Лишь ночью, оставив за
собой мост у Шав-Набади, он почувствует близость Волчьей лощины. А оттуда
один полет стрелы до башен Марабдинского замка. Пешком добираться
блистательному князю невозможно, значит, его чубукчи должен заранее
спуститься и приготовить двух коней, ибо большему числу всадников рискованно
такое путешествие. И еще - сейчас полнолуние - тотчас заметят: надо
серебристые плащи накинуть на себя и коней, копыта серым войлоком обвязать.
Видишь, сколько трудностей? Нет, Шадиман наудалую не пойдет.
- Ты прав, Моурави, но запомни: я предупреждал.
- Так вот, во вторник караван поведешь. Нужно торопиться.
- Моурави, когда соизволишь выслушать, что поручил мне князь Шадиман?
- Возвратишься из Исфахана, расскажешь, и что поручил тебе князь и что
ответил шах. Но если хочешь до отъезда о себе напомнить, достань мне по
сходной цене табун молодняка в триста голов.
Саакадзе подозвал Эрасти, велел принести пять кисетов с золотом, вновь
повторил устное послание католическим миссионерам, дал указания на случай
препятствий при перевозе кованого сундука. Все предусмотрел Моурави, и
восхищенный Вардан поднялся, нагруженный золотом и мудрыми советами.