— Да, обычная. По такой никаких выводов не сделаешь. Правда, не совсем обычно, что это бедренная кость, чаще ломают другие кости. Но все равно операция типичная, и выявить нужную нам из сотен сделанных вряд ли возможно. К тому же ее могли сделать в любое время.
— И нет ничего, что указывало бы на то, сколько с тех пор прошло времени? Или даже на то, сколько ей было лет?
— Лет? Нет, что вы. Кроме того, что она была взрослой женщиной, ничего сказать нельзя. А то, когда она сломала ногу, я бы мог определить по размеру и состоянию костной мозоли при вскрытии места перелома, если бы он произошел в течение года до дня смерти. Но поскольку место перелома полностью срослось, то и гадать нечего.
— Понятно. Значит, если ей было сорок лет и операцию делали больше чем за год до смерти, то ее могли сделать в любом возрасте, начиная с восемнадцати лет?
— Да. И хотя я не люблю гадать, сколько переломов бедра соединяют в течение года на Британских островах, но скажу сразу: их здесь значительно больше, чем вы со всеми своими инспекторами и сержантами сможете проверить, даже если будете ориентироваться только на последние десять лет.
— А мы даже не знаем, делали операцию на Британских островах или в другом месте, — простонал Морсби и вдруг замер, как будто ему пришла идея. Но слова доктора заставили его снова оживиться.
— Да это можно легко выяснить по пластине, — просто сказал медик. — На них обычно ставят печать изготовителя или инициалы.
— Правда, сэр? Тогда все ясно. Мне бы хотелось посмотреть на эту пластину, доктор, если можно.
— Да ну? А что же это такое вы надеетесь из нее извлечь? В больницах не ведут учета, чьего производства пластины использованы при операции.
— Но ведь они же ведут учет использованных пластин?
— О да, это врачи записывают. Но, как я уже сказал расследование потребует невообразимых усилий. Даже если вы его проведете, лишь в одном случае из тысяч вы добьетесь успеха. Но на это уйдет десять-пятнадцать лет! Что ж к тому времени многих пациентов уже похоронят. И, я думаю, вряд ли вы станете просить ордер на эксгумацию такого множества трупов.
— И все-таки, я бы изъял эту пластину, — упрямо ответил старший инспектор. — Никогда не знаешь...
— А я знаю! — раздраженно бросил врач, не желавший больше возиться с этим трупом.
В глубине души Морсби понимал, что доктор наверняка прав. С другой стороны, пластина — определенная, видимая, осязаемая подсказка, единственная, если не считать перчаток. Он чувствовал, что пластина ему необходима, хотя еще с трудом представлял, чем она ему поможет.