- Миниатюры, - напомнил ему Кордл.
- Да, конечно... Но боюсь, сэр, что сюда не допускают без вечернего платья и галстука.
Стоял душный августовский день, и на Кордле была спортивная рубашка.
- Я не ослышался? Вечернее платье и галстук?
- Таковы правила.
- Неужели один раз нельзя сделать исключение? - попросила Мэвис.
Дворецкий покачал головой.
- Мы должны придерживаться правил, мисс. Иначе...
Он оставил фразу неоконченной, но его презрение к вульгарному сословию медной плитой зависло в воздухе.
- Безусловно, - приятно улыбаясь, заговорил Кордл. - Итак, вечернее платье и галстук? Пожалуй, мы это устроим.
Мэвис положила руку на его плечо.
- Пойдем, Говард. Побываем здесь как-нибудь в другой раз.
- Чепуха, дорогая. Если бы ты одолжила мне свой плащ...
Он снял с Мэвис белый дождевик и напялил на себя, разрывая его по шву.
- Ну, приятель, мы пошли, - добродушно сказал он дворецкому.
- Боюсь, что нет. - произнес тот голосом, от которого завяли бы артишоки. - В любом случае остается еще галстук.
Кордл ждал этого. Он извлек свой потный полотняный носовой платок и завязал вокруг шеи.
- Вы довольны? - ухмыльнулся он.
- Говард! Идем!
- Мне кажется, сэр, что это не...
- Что "не"?
- Это не совсем то, что подразумевается под вечерним платьем и галстуком.
- Вы хотите сказать мне, - начал Кордл пронзительно неприятным голосом, что вы такой же специалист по мужской одежде, как и по открыванию дверей?
- Конечно, нет! Но этот импровизированный наряд...
- При чем тут "импровизированный"? Вы считаете, что к вашему осмотру надо готовиться три дня?
- Вы надели женский плащ и грязный носовой платок. - упрямился дворецкий, - Мне кажется, больше не о чем разговаривать.
Он собирался закрыть дверь, но Кордл быстро произнес:
- Только сделай это, милашка, и я привлеку тебя за клевету и поношение личности. Это серьезные обвинения, у меня есть свидетели.
Кордл уже собрал маленькую, но заинтересованную толпу.
- Это становится нелепым, - молвил дворецкий, пытаясь выиграть время. - Я вызову...
- Говард! - закричала Мэвис. Он стряхнул ее руку и яростным взглядом заставил дворецкого замолчать.
- Я мексиканец, хотя, возможно, мое прекрасное знание английского обмануло вас. У меня на родине мужчина скорее перережет себе горло, чем оставит такое оскорбление неотомщенным. Вы сказали, женский плащ? Hombre, когда я надеваю его, он становится мужским. Или вы намекаете, что я - как это у вас там... гомосексуалист?!
Толпа, ставшая менее скромной, одобрительно зашумела. Дворецкого не любит никто, кроме хозяина.