- Я не имел в виду ничего подобного, - слабо запротестовал дворецкий.
- В таком случае это мужской плащ?
- Как вам будет угодно, сэр.
- Неудовлетворительно. Значит, вы не отказываетесь от вашей грязной инсинуации? Я иду за полицейским.
- Погодите! Зачем так спешить?! - возопил дворецкий. - Он побелел, его руки дрожали. - Ваш плащ - мужской плащ, сэр.
- А как насчет моего галстука?
Дворецкий громко засопел, издал гортанный звук и сделал последнюю попытку остановить кровожадных пеонов.
- Но, сэр, галстук явно...
- То, что я ношу вокруг шеи, - холодно отчеканил Кордл. - становится тем, что имелось в виду. А если бы я обвязал вокруг горла кусок цветного шелка, вы что, назвали бы его бюстгалтером? Полотно - подходящий материал для галстука. Функция определяет терминологию, не так ли? Если я приеду на работу на корове, никто не скажет, что я оседлал бифштекс. Или вы находите логическую неувязку в моих аргументах?
- Боюсь, что я не совсем понимаю...
- Так как же вы осмеливаетесь судить? Толпа восторженно взревела.
- Сэр! - воскликнул поверженный дворецкий. - Молю вас...
- Итак, - с удовлетворением констатировал Кордл, - у меня есть верхнее платье, галстук и приглашение. Может, вы согласитесь быть нашим гидом и покажете византийские миниатюры?
Дворецкий распахнул дверь перед Панчо Вилья и его татуированными ордами. Последний бастион цивилизации пал менее чем за час. Волки завыли на берегах Темзы, босоногая армия Морелоса ворвалась в Британский музей, и на Европу опустилась ночь.
Кордл и Мэвис обозревали коллекцию в молчании. Они не перекинулись и словом, пока не остались наедине в Риджентс-парке.
- Послушай, Мэвис... - начал Кордл.
- Нет, это ты послушай! - перебила она. - Ты был ужасен! Ты был невыносим! Ты был... Я не могу найти достаточно грязного слова для тебя! Мне никогда не приходило в голову, что ты из тех садистов, что получают удовольствие от унижения людей!
- Но, Мэвис, ты слышала, как он обращался со мной, его тон...
- Он глупый, выживший из ума старикашка, - сказала Мэвис. - Таким я тебя не считала.
- Он заявил...
- Не имеет значения. Главное - ты наслаждался собой!
- Ну хорошо, пожалуй, ты права, - согласился Кордл. - Но я объясню.
- Не мне. Все. Пожалуйста, уходи, Говард. Навсегда.
Будущая мать его двоих детей стала уходить из его жизни. Кордл поспешил за ней.
- Мэвис!
- Я позову полицейского, Говард, честное слово, позову!
- Мэвис, я люблю тебя!
Она, вероятно, слышала его; но продолжала идти. Это была милая девушка и определенно, неизменяемо - луковица.