— Правда ли, что большим вашим поклонником был министр обороны СССР Андрей Гречко?
— Гречко вообще очень любил спортсменов — Иру Роднину, Валеру Харламова… Когда я перешла из «Динамо» в ЦСКА, мы с ним часто играли в теннис в паре. Он терпеть не мог проигрывать. Однажды это все-таки случилось, так его адъютант позвонил в ЦСКА: «Что вы там натворили? Андрей Антонович в таком ужасном настроении, война может начаться!» Это была, конечно, шутка. Однако она показывает, насколько серьезно воспринимал министр обороны свои занятия теннисом.
Обычно я всегда знала, будет ли Гречко на тренировке. Если он собирался приехать, вдоль Ленинградки, начиная от стадиона «Динамо», выстраивались люди из службы охраны, следившие за ситуацией. Как-то раз еду на корты, чувствую, что-то не то. Оцепление начинается уже на Маяковке, охранники стоят чуть ли не через каждые десять метров. Приезжаю, вокруг — одни черные ЗИЛы. Выхожу на площадку, мне шепчут: «Будет момент, нужно сыграть так, чтобы Андрей Антонович предстал в наилучшем виде». До окончания нашего матча остается минут пятнадцать, вдруг в зал входит весь генералитет Вооруженных сил СССР. Трибуны на корте ЦСКА маленькие, половина сразу оказалась занята серыми мундирами и красными лампасами. Тут мы накидываем Гречко свечу, он эффектно гасит ее смэшем, в зале — буря аплодисментов. Оказалось, министр обороны предписал всем высшим офицерам сдавать обязательные физические тесты, как в Америке. И вот в этот день генералы отправились на площадки ЦСКА заниматься физкультурой, а потом пришли ему доложить. Андрей Антонович же решил на собственном примере устроить им представление, которое должно было еще больше убедить подчиненных в пользе спорта.
Надо сказать, что Гречко был очень душевным человеком. После тенниса мы с ним всегда пили чай. Тогда я, например, узнала, что есть такие конфеты — «Слива в шоколаде». Изумительно вкусные, адъютант всегда их возил с собой. А еще не было ни одного праздника 8 Марта, чтобы министр обороны, придя на стадион, не сделал пусть даже самого маленького подарка всем женщинам без исключения — включая гардеробщицу и уборщиц. Говорили, что вокруг него всегда было много женщин. Что же, это правда — Гречко любил слабый пол. Но при этом он был очень галантным, умел подать себя.
— Значительная часть вашей жизни вообще оказалась связана с армией. Муж у вас военный, сами вы выступали за ЦСКА. Даже жила ваша семья в особом доме для высокопоставленных офицеров.
— Это, кстати, тоже заслуга Гречко. Как-то одна из моих подруг, дочь генерала, рассказала, что Ирине Родниной дали квартиру в особом офицерском доме на Рылеева. «У тебя с министром хорошие отношения. Сходи к нему, попроси, он тебе тоже даст», — заметила она. Мне было очень неудобно, но Витя пригрозил: мол, убью, если не попросишь (смеется). В общем, я решилась, мотивировав это тем, что хочу съехаться с мамой. Маршал обещал что-нибудь подобрать. Возвращаюсь с очередных соревнований, меня уже из интендантского отдела разыскивают. Вызывает меня генерал, ведавший распределением ордеров. «На вас поступила разнарядка, — говорит. — А скажите, Андрей Антонович дал это указание устно или письменно?» Чувствую, хочет он дело затянуть, перевести его в бюрократическую плоскость. И тут меня осенило. «Я завтра с Гречко в теннис играю, вот и спрошу», — отвечаю. Генерала как ошпарили: «Не надо!» — и сразу все подписал. В итоге в том доме из штатских оказалось всего три человека: Роднина, я и Штирлиц — артист Вячеслав Тихонов.