четырнадцатилетками. Но вышло так, что наверху не хватало
свободных мест, там как раз взялись проводить «экстренную
дезинфекцию», проще говоря, травить вшей, которые развелись в
казарменных матрасах. Так что на эту первую неделю
новоприбывшего кадета разместили в казарме «сосунков» — так
сам Закольев назвал своих новых соседей по казарме. И не
понадобилось много времени, чтобы все почувствовали, что за
новичок у них появился, а в особенности Сергей и Андрей — их
койки были ближе всего к закольевской.
Не прошло и недели, как Закольев уже верховодил в своей казарме.
За это время он подчинил своей воле младших кадетов и приучил
своих однолеток не стоять у него на пути — так звери обычно
стараются сворачивать с тропы при виде более злобной или
ядовитой твари.
Все в закольевской внешности казалось каким-то несоразмерным и
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОРЬКОЕ И СЛАДКОЕ
40
противоестественно большим. Его до невероятного огромные
ладони сжимались в жутких размеров кулаки с ободранными
костяшками, которые он вечно набивал о ствол дерева или
каменную стену. Свою лопоухость он старался прятать под
соломенного цвета космами, уклоняясь как можно дольше от
обязательной для всех кадетов короткой стрижки. Впрочем, все
обязательное было ему просто ненавистно. Черты лица его вряд ли
можно было назвать уродливыми, просто они никак не хотели
уживаться друг с другом на одной физиономии.
Но больше всего поражали в Закольеве его глаза, серые и
холодные, как галька, пристально смотревшие из глубоких глазниц
над торчащим носом. От его взгляда по телу невольно пробегал
озноб. Выражение этих глаз никогда не менялось, даже когда этот
странный подросток улыбался, — обычно в случаях, когда кто-то
из его сверстников плакал или морщился от боли. Тогда на лице
Закольева появлялась кривая ухмылка, обнажавшая его редкие
зубы, но каждый, кому вздумалось бы отпустить шутку по поводу
этих зубов, рисковал лишиться парочки своих собственных. И
никто не осмеливался даже заикнуться о странной закольевской
родинке, багрово-красном пятне на шее, прямо под левым ухом —
еще одна причина, почему он ненавидел коротко стричься.
Казарменные порядки, где уважения добивались силой, быстро
поставили Закольева над младшими кадетами, да и над
большинством его сверстников. Столь же быстро он оброс и своей
собственной