всегда находилось два-три кадета помоложе, которые то и дело
превращали занятие в игру, кидались ягодами. До поры до времени
Казак, казалось, даже не замечал этого, но теперь он резко одернул
шалунов и сказал тихим, но четким голосом:
—
Запомните: кто меня слушает, останется жив.
Потом, глядя на их вытянувшиеся лица, добавил:
—
Вам всем вскоре предстоит сдать экзамен. Если кто-то из вас
заблудится, или поранится, или даже погибнет — всяко ведь может
быть, — это будет ваша недоработка. Но Не только ваша... и моя
тоже... так что старайтесь, чтобы такого не произошло.
После этих слов желающих отлынивать от занятий уже Не было.
лядя на Казака, Сергей все больше гордился своими казацкими
Гкорнями. Невероятная сила Алексея произвела впечатление
даже на Дмитрия Закольева. У того, очевидно, нашлись какие-то
свои причины усердно перенимать науку Казака. Надо было отдать
ему должное, Закольев всегда был в числе лучших. Сергей ревниво
следил за его успехами, и когда Казак, глядя на старания
Закольева, одобрительно кивал, он старался вдвойне, чтобы
заслужить уважение наставника.
Шли недели и месяцы, и Сергей все чаще выходил из борцовских
поединков победителем, а не побежденным, даже если его ставили
против более сильных или взрослых противников. За это время он
заметно вытянулся и окреп, и его школьная форма уже не
смотрелась на нем мешком. Впрочем, Сергей вырастал из этих
мундиров быстрее, чем успевал износить их. Да и сам он давно уже
не ощущал себя неуклюжим и мешковатым, чувствуя, как все его
тело наполняется новой, неизвестной прежде силой.
Как-то одним холодным утром — Сергею тогда уже шел
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ГОРЬКОЕ И СЛАДКОЕ
56
тринадцатый год — он случайно услышал обрывок разговора
лейтенанта Данилова с одним из кадетов- выпускников. Слово
«евреи» заставило его навострить слух: «Неужто, ваше благородие,
и вправду?.. А то как же... говорят, сам обер-прокурор... половину
крестить, половину выгнать... А те, кто не захотят ни того, ни
другого... Да что тут говорить, сами ведь все понимаете... Не
маленькие уже...»
Для евреев наступало тяжелое время, как и предсказывал его дед.
Вечером в пятницу, после очередного полевого занятия, Сергей
выждал, когда инструктор Орлов остался один. Набравшись
смелости, он попросил уделить ему несколько минут. Орлов,
улыбнувшись, согласно кивнул и предложил
прогуляться к школьным воротам по аллее. Согласие Ка