— Это она сделала, да?
— Она…
— Почему?
— Я наговорил ей кучу гадостей… Она буквально обезумела.
— Из-за чего произошел скандал? Из-за… из-за нас? — Да.
— Она не хочет, чтоб мы поженились?
— Нет.
— Однако сегодня утром она мне сказала: «Поскольку ты собралась замуж, надо мне „определить“ тебя социально… Я желаю вести в мэрию не мнимую племянницу, а мою родную дочь!»
Я пожал плечами.
— Болтовня! Ты, разумеется, клюнула, Мов? Бросилась ей в объятия, расцеловала, да? Сказала ей «спасибо»! Какая же гнусная дрянь, эта женщина! Она устроила этот спектакль, чтобы выиграть время, поскольку я пригрозил, что расскажу всем, что ты ее дочь, если она будет противиться нашим планам…
Мов изменилась в лице. Я крепко обнял ее, прижимая к своей груди.
— Прости, что так прямо и резко говорю с тобой об этом, но, знаешь, я испытываю чувство отвращения… Для того, чтобы жить жизнью Люсии, надо быть таким же ненормальным, как она!
* * *
Вечерний показ фильма, пардон, — Великая Мировая Премьера — удался на славу. Это был триумфальный успех! Я еще никогда не видел, чтоб зал устроил фильму такую овацию. Я уже присутствовал на закрытых просмотрах «Жертвы» и сам считал, что картина получилась. Но окончательно уверовал в успех после публичного показа фильма.
Меня радостно поздравляли. Крупнейшие продюсеры просили оставить за ними монопольное право на съемку с моим участием. Знаменитые режиссеры выразили желание работать со мной. Неожиданно я превратился в «крупнейшее открытие года». От света вспышек у меня заболели глаза…
Меня осыпали комплиментами, осаждали вопросами… Мне жали руки, меня обнимали, меня приглашали…
Мне казалось, что я попал в эдакие живые жернова, и они перемалывают меня, не причиняя боли. Я отчаянно цеплялся за нежный голубой взгляд Мов, от которого меня постоянно отрывала колышущаяся толпа, но он обязательно возвращался — горячий, влюбленный и выражающий столь абсолютную преданность, что я испытывал тихое счастье.
Потом мы направились в расположенный поблизости бар, где был устроен банкет в нашу честь. Какая-то часть публики отсеялась и осталась лишь пресса и великие мира кино.
Теперь мы с Люсией отвечали на вопросы журналистов в более спокойной обстановке. Люсия заявила, что она в восторге от «нового таланта», который открыла в моем лице.
Вдруг, когда наступило относительное затишье, один репортер из «Синемонда» поинтересовался моими планами на ближайшее будущее.
Я собрался было сказать, что еще ничего не знаю и что целиком полагаюсь на Люсию, как вдруг у меня возникла коварная мысль…
— Я намерен готовиться к собственной свадьбе! — сказал я.