Она подошла к туалетному столику, выдвинула ящик и, достав револьвер, швырнула его на кровать недалеко от меня.
— Давай же, болван, отомсти теперь ты…
Я смотрел на револьвер, лежащий на покрывале, которое хранило еще отпечаток моего тела. Я не решался взять оружие в руки.
— Ты боишься. И правда, ты всегда боялся… Тряпка ты, больше никто…
В эту минуту мой растерянный взгляд остановился на фотографии, о которой я упомянул выше. Глядя на нее, я вспомнил, как было легко прислонить указательный палец к холодному спусковому крючку. Какое было пьянящее ощущение: поднять дуло револьвера и выстрелить в чей-то затылок…
Теперь Люсия уже не смеялась, ничего больше не говорила. Она встала перед зеркалом, повернувшись ко мне спиной, воспроизводя таким образом сцену из фильма. Загипнотизированный, я взял оружие и приблизился к ней сзади, снова в точности повторяя заключительный эпизод картины. На меня нисходило безграничное спокойствие. Я видел в зеркале наши с ней взгляды… На переднем плане — ее лицо с исказившимися чертами, ее прекрасные глаза комедиантки, знающей: час пробил. А позади — мое отталкивающее с расплывчатыми чертами лицо урода — такое, каким оно появится завтра на первых страницах газет… Я поднял оружие… В этот момент зазвонил телефон. Я чуть не выронил револьвер, готовый бежать. Но у нас за спиной уже захлопнулась неумолимая дверь.
Я приставил дуло к затылку Люсии… Закрыл глаза и нажал спуск.
В фильме револьвер был побольше; я помнил, как он подскочил в моей судорожно сжатой руке. А этот сейчас едва дрогнул.
На сей раз Люсия рухнула сразу. Она подалась вперед, упав лицом на туалетный столик, словно пуля свалила ее с ног, как удар кулаком.
Раздался звон разбитого стекла. И ничего больше…
Телефон продолжал звонить. Я хотел убежать, но этот звук — это было все, что оставалось вокруг меня живого… Я снял трубку. Послышался громкий голос Мованна. Чувствовалось, что продюсер, всегда такой спокойный, страшно возбужден.
— Морис?! — воскликнул он, узнав мое „Алло!“
— Да.
— Вы видели Люсию? — Да.
— Она вам сказала? — Да.
Подбодренный энергичным голосом Мованна я набрался храбрости, чтобы взглянуть на Люсию. Она лежала среди осколков стекла, как-то странно скрючившись, и казалась совсем маленькой. На ее белом платье виднелись пятна крови…
Мованн продолжал говорить. Не слыша моего голоса, он спросил: „Алло! Алло! Морис, вы слушаете?“
— Да.
— Ну, ладно, быстренько присоединяйтесь к нам. Мы у „Максима“. Отпразднуем ваш триумф!
— Что-что?
— Говорю же: ваш триумф! Ах, дорогой друг, я еще никогда не видел подобного восторга в зале!