Я тотчас же побежал к площади, где обычно продавали цветы, но словно не хватало ног, чтобы как можно скорее добраться до газетчика. Вот я уже вижу продавца газет, хочу крикнуть ему, но до него еще так далеко. Небольшое расстояние, отделявшее меня от него, казалось мне тогда нескончаемым.
Подхожу и выхватываю у него газету. Вместо пяти сантимов сую ему в руку десять сантимов и тотчас поворачиваю обратно. Развернув газету, я убеждаюсь, что эти незнакомцы сказали мне правду.
Я весь дрожу от волнения…
Сразу оборвалось прошлое, как сорвавшаяся с вершины глыба, и, рассыпавшись в прах, исчезло где‑то в пропасти. Читаю газету, оглядываюсь по сторонам и кажется мне, что все эти знакомые улицы и витрины я видел во сне.
Очнулся я от легкого толчка в спину. Оборачиваюсь и вижу товарища с улыбкой на лице.
Значит, едем, едем, не так ли? Ведь говорил же я тебе, что на днях свершится, стрясется нечто, а ты не верил! Что ты скажешь теперь? Сегодня вечером будет митинг, придешь, конечно?
Встречаем других товарищей; у всех сияющие лица, все говорят о возвращении, но вся эта радость омрачена одной горькой ноткой: каким путем возвращаться? Мысль об этом беспокоит, удручает всех.
Мы были уверены, что ни Франция, ни Англия не пропустят нас через свою территорию. А другого пути для возвращения нет, так как мы окружены фронтами.
Проходили дни. Наше предположение, что союзники не пропустят нас через свою территорию, оправдалось. Для них в то время было невыгодно возвращение революционеров в Россию, а проехать туда можно было только через их территорию.
Мы все стали нервничать.
День к ночь думали о том — как, каким путем выехать на родину. При встрече друг с другом мы только об этом и говорили.
После многих лет пребывания в эмиграции вдруг открывается возможность вернуться на родину, а путь для возвращения закрыт. Удрученные, бродили мы по знакомым улицам…
Беспомощные, растерянные, примирившиеся с положением, мы вдруг слышим клич:
«Есть путь!.. Я научу вас, как добраться до революции! Следуйте за мной, кто хочет, и я повезу вас в Россию, покажу вам революцию!»
Это был голос великого эмигранта, это был голос товарища Ленина.
Этот клич вызвал в эмиграции большой переполох. Потрясенные и почти озлобленные социалисты всех направлений сочли неприемлемой такую дерзость.
— Как! Разве допустимо ехать в Россию через территорию Германии, которая воюет с нами? Что скажут наши соотечественники? Разве это не предательство? Что мы ответим на это? Или же, разве впустит в Россию нас, приехавших через Германию, Временное правительство? Разве оно не спросит, почему нас пропустила Германия? Нет, нет! Безумно возвращаться таким путем.