. Однако, как отмечает Томас Бумершайн, Марк прилагает особые усилия, чтобы сохранить и восстановить их симпатии к Петру. В случае, когда Петр неверно понимает мессианство Иисуса (8:32) и слышит от него суровый ответ (8:33), непосредственно перед этим он исповедует Иисуса Мессией (8:29) — из чего читатели и слушатели делают вывод, что Петр хочет добра, а ошибается лишь из–за горячности, «не подумав». Более того: вскоре после этой серьезной ошибки Петра рассказ о Преображении вновь напоминает о нем читателям и слушателям и пробуждает к нему симпатию. Петр делает неуместное предложение построить хижины для Иисуса и его небесных гостей — и Марк тут же поясняет: «Ибо не знал он, что сказать, потому что они были в страхе» (Мк 9:6). Такое проникновение в мысли и чувства Петра «предлагает нам отождествить себя с Петром, чьи чувства изображены как естественные для любого, оказавшегося в такой компании»
[450].
Подобные же симпатизирующие ноты объяснения и оправдания звучат у Марка в рассказе о том, как Петр и другие ученики засыпают в Гефсимании. Прежде всего, сам Иисус говорит: «Дух бодр, плоть же немощна» (14:38), подразумевая, что намерения у них были благие. Далее и сам автор замечает: «Глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать» (14:40). Бумершайн предполагает, что первая часть этой фразы могла напоминать читателям и слушателям об обильной и щедро сдобренной вином, по обычаю, пасхальной трапезе, и продолжает:
Описание их неспособности что–то сказать «изнутри» конкретизирует охвативший их стыд. Что может сказать тот, кто покинул любимого друга в час величайшей нужды — пусть даже и был не в силах ему помочь? Комментарии рассказчика объясняют ситуацию, в которой оказались ученики, и их чувства. Эти комментарии ни в коем случае не оправдывают учеников, не преуменьшают их слабость. Однако их нарративная функция — в том, чтобы помочь слушателям понять их неспособность к бодрствованию и ей посочувствовать. Таким образом, этот эпизод дает слушателям возможность отождествить себя с героями и предотвращает негативное отношение или отчуждение от них[451].
Что же касается рассказа об отречении Петра, представляющего собой кульминационную точку отчуждения от Петра читателей и слушателей — он заканчивается тем, что Бумершайн называет «самым ярким и пронзительным описанием душевной жизни во всей книге»[452]. Вместе с Петром читатели и слушатели внезапно понимают, что он наделал, переживают его стыд и скорбь. Они чувствуют, что зрелище собственного падения потрясло Петра и преобразило его душу.