Наступил июнь, месяц напряженных полевых работ в Гурии. Сторонники бунта сумели так настроить крестьян, что никто не думал в этом году о работе.
Даже те небольшие кукурузные поля, которые наиболее усердные крестьяне засеяли еще в марте и апреле, стояли непрополотыми и, заросшие сорняком, по осеннему желтели. Некому было заниматься полями! Гурийское трудовое крестьянство взамен мотыг взялось за ружья и волновалось, как взволнованное бурей Черное море. Они ждали, когда, их подымут и поведут, чтобы на горьком своем опыте убедиться, как их обманули.
Однажды июньским утром раздался по деревне клич:
— Сегодня состоится большой сход на лугу под дубом! Соберется весь народ! Приходите все! Кто не выйдет, у того подожгут дом!
И вслед за тем разнесся протяжный зов трубы.
На лугу стоял древний дуплистый дуб. Под ним, обычно, жители села устраивали игрища, танцы и сходы.
Куда бы ни опешил поселянин, он непременно при саживался под этим дубом отдохнуть, покурить. А когда шел дождь, девушки и парни частенько укрывались под его раскидистыми густыми ветвями.
Бывали и такие случаи: когда барин избивал и в гневе выгонял дворовую девку или парня, изгнанник, находил себе приют под этим дубом, где всегда можно было переночевать. Много жарких поцелуев было посеяно влюбленными под этим дубом. Дуб этот был очень стар, листва его пожухла, дуплистый ствол был изъеден червями, всякая мошкара гнездилась в нем, но в деревне он пользовался славок и почетом.
Вот под этот дуб согнали мятежники народ в тот памятный день. Солнце уже шло к западу, но народ все еще двигался к месту сбора. Приближались песни, гремели трубы. Это шли крестьяне из других деревень, чтобы всем сойтись под вековым дубом.
Песни, трубы все ближе и ближе и вот, наконец,, появились вереницы людей с ружьями. Они вливались в собравшуюся уже под дубом толпу.
— Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! — приветствовали они друг друга.
— Желаем победы и вам и нам!
— А сколько вас?
— Три тысячи человек! С нами нет крепостных из» деревень князей Мачутадзе и, Накашидзе. Они изменили нам.
— Спалить изменников, спалить!
Утомленные жарой и долгим переходом, люди рассаживались на земле. Но тени от дуба нехватало на всех, и июньское горячее солнце жгло немилосердно.
Вместо песен теперь над толпой стоял однотонный ропот удрученных жарой людей, среди которых были в юноши и старцы.
— Куда собрались эти старики? С нами прямо на тот свет? — пошутил кто-то, глядя на быстро задремавших пожилых крестьян.