— Да перестаньте вы, я вам дело говорю. Сапт и Фриц погибнут, Черный Майкл — тоже.
— Каким образом?
— Черный Майкл сгинет от пули, туда ему и дорога. Узник отправится по «лестнице Иакова» (вы же знаете о ней) прямиком в преисподнюю. И нас останется только двое. Я — Руперт Хенцау и вы — король Руритании.
Он помолчал. Потом заговорил снова, и голос его дрожал от возбуждения:
— Какая игра! Вы получите принцессу и трон, я — награды и благодарность вашего величества.
— Воистину в аду пустует место, пока вас носит земля! — возмущенно прошептал я.
— И все же подумайте, — не сдавался он. — Только прошу вас держать меня подальше от этой славной девчушки! — сказал он, указывая глазами на ту, которая была мне дороже всего на свете.
— А ну-ка замолчите, милейший!
Однако, как ни странно, злоба моя сейчас была скорее наносной. В откровенной наглости Руперта сквозило какое-то, быть может, ему самому неведомое обаяние. И я невольно улыбнулся.
— Значит, вы решили пойти против своего господина? — спросил я.
В ответ он наградил Майкла таким крепким и уничижительным эпитетом, что я даже не решаюсь привести его на этих страницах. Потом доверительно добавил:
— Понимаете, он действует мне на нервы своей ревностью. Он все время следит за мной. Не далее как вчера он совершенно некстати вошел ко мне!
Раздражение мое окончательно прошло. Руперт рассказывал любопытные вещи, и я принялся внимательно его слушать.
— Он вас приревновал к своей даме? — самым небрежным тоном осведомился я.
— Да. Она чудо как хороша. Вы же видели ее.
— Конечно. Мы встречались на том самом чаепитии, в результате которого несколько ваших друзей оказались по другую сторону стола.
— От таких болванов, как Детчард и Де Готе, другого и ждать нечего. Жаль, меня там не было!
— И что, герцог помешал вам? — вернул я разговор к тому, что меня интересовало.
— Ну, это не совсем точно сказано, — ответил Руперт. — Скорее, это я пытался ему помешать.
— А сама она предпочитает герцога?
— Ну да. Но она просто не знает своего счастья. Однако подумайте все же о том, что я вам предложил.
Руперт пришпорил коня и поскакал вдогонку похоронной процессии.
Совершенно потрясенный, я вернулся к Сапту и Флавии. Характер этого сорвиголовы не переставал удивлять меня. Мне встречалось в жизни множество отчаянных и порочных натур, но все они были сущими детьми в сравнении с милейшим Рупертом Хенцау. Ни до, ни после мне не попадался такой совершеннейший экземпляр обаятельного негодяя.
— Он очень красив, правда? — Вот первые слова, которые я услышал от Флавии.
Я понимал: она не знала о нем всего, что знал я. И все-таки ее замечание оскорбило меня. Я не сомневался, что дерзкие взгляды должны оскорбить и разгневать ее. Но все вышло наоборот. Молодой негодяй добился своего: он вызвал к себе интерес принцессы, и она даже сочла его красивым. Что ж, Флавия и тут не ошиблась: он и впрямь был хорош собой.