– А черт его знает. Бесшумка – вещь хорошая, только патронов шиш. Два магазина – это для киллера хорошо, а в нашем положении…
– В автобусе рация должна быть. Только мне, судя по засаде на мою группу, лучше не отсвечивать, – мрачно говорит Ремер.
– Хы хохех хоххохь хыхыхь, – выдает Ильяс и дергается. Видно, неосторожно зацепил голый нерв.
– Да, ваши бы тут в самый раз пришлись бы…
– Хохли? – спрашивает, тяжело поднимаясь, наш снайпер.
– Хохли, – в тон ему отвечает Ремер и тоже встает.
– Я с вами пойду. В три ствола все же легче, если что, – говорю им.
Физиономии обоих – что капитана, что нашего командира – выражают сильное сомнение в том, что мой третий ствол шибко им поможет, но тем не менее явных возражений нет.
Так втроем и выкатываемся. Первый пункт назначения – автобус. Около него уже собралось штук пять зомби. Ясно, чуют кровищу от водителя. Ильяс (вот в принципе он нынче у нас «старшой», но не подходит к нему это звание), походя и словно бы немного рисуясь, снимает их, и мы заглядываем в кабину, благо стекла высыпались. Совершенно неожиданно слышим из кабины не то бормотание, не то молитву.
– О, да ты живой? – удивленно-радостно тихонько восклицает капитан.
– Кто здесь? – откликается водитель.
– Как считаешь?
– Вы, да?
– А то кто еще? Ладно, двери открывай!
Я вижу испуганную физиономию водилы – убедился, что это мы. Сильно не высовывается. Наконец передняя дверь открывается. Лезем в салон. Ильяс сшибает увязавшегося за нами мужика в майке и трусах.
То, как уцелел под шквалом пуль водитель, становится понятным очень скоро – этот жучище спер два куска брони с завода и устроил себе импровизированную бронеспинку и дверцу защитил тоже. Он успел залечь, видно, трепаный хвост, но недоглядел – въехал автобусом в столб, и его прижало мятым железом. Очень похоже, что левая нога сломана в голени.
Его рация тоже гавкнулась – висела на уровне головы, а там все в дырах. Короче, связи как не было, так и нет.
– Ху хо? – спрашивает меня Ильяс. Он, как это ни странно, не слишком огорчился тому, что связи нет. Мне так кажется, что на фоне его грусти по поводу упущенной выгоды остальное не суть и важно.
– Что, оставляем раненых и выбираемся сами?
Отрицающе мотает башкой. Делает успокаивающий жест рукой и стучит пальцем по часам. Показывает шесть пальцев…
Водителя приходится выковыривать долго. Ногу ему сломало и зажало, и мне приходится корячиться. Лежа на полу, ставлю опять же какую-то дощечку-фанерку, бинтую, стараясь зафиксировать голень, потому как точно помню – тащить зажатого в машине без фиксации повреждений нельзя. Да и вообще тащить нельзя. Потом отжимаем мятое железо домкратом, пока получилось – взопрели. Наконец вытащили бедолагу из кабины. По уму надо бы ему еще и шею воротником подстраховать, но делать воротник мне не из чего, а башкой водитель вертит исправно.