Последний вопрос Паркер произнес слишком громко, потому что уже в следующий момент дверь комнаты распахнулась настежь, явив миру Дитриха с вытаращенными глазами. Он выглядел так, словно ему на голову только что свалилось нечто громоздкое и очень тяжелое, отчего он ещё долго не может оправиться.
– В каком смысле первым? – выпалил он.
– Что ты здесь делаешь? – рявкнула в ответ Керри.
– Я хочу знать, какого черта вы тут говорите о...
– Потому что твоя сестра – девственница, – хмыкнул Паркер. – Наверное, раз уж я так облажался.
– Заткнись! – в своей любимой манере выпалил Ланц, глядя на него горящими от гнева глазами.
– Слушай, а ведь ты мне реально за дело вмазал, – продолжал бесить соседа Эшли. – Только почему-то сам теперь удивляешься. Не знал? Умело притворялся?
– Заткнись! – повторил Ланц и, ухватив девушку за запястье, потащил её в коридор.
Тащил недолго, толкнув к стене, оперся ладонями по обе стороны от головы девушки, не давая ей возможности выскользнуть из импровизированной ловушки, и прошипел:
– Как прикажешь понимать это всё?
– Как хочешь, – отозвалась Дарк, не желавшая посвящать брата в тонкости своей личной жизни.
– Нет, ты мне все-таки объясни, по какому праву Курт сначала говорит всей школе, что у вас уже все было, и ты даже не сопротивляешься распространению этих слухов, а теперь выясняется, что ничего у вас не было, а он – просто трепло. Знаешь, на твоем месте я набил бы ему морду в тот момент, как только он открыл рот и позволил себе...
– Я разрешила, – прервала его Керри.
– Что? – Дитрих замолчал на полуслове, услышав сие бредовое заявление.
– Я разрешила ему сказать, что все было. Так нужно.
– Кому? Павлину твоему ощипанному, который цены себе не сложит, а на деле и евроцента не стоит?
– Не говори так о нём! – вспыхнула девушка.
– Буду говорить, что хочу и как хочу. Я ненавижу твоего Курта. Я хочу, чтобы ты была счастлива, а не лила слезы в подушку, от того, что он вытирает об тебя ноги. А ты почему-то его защищаешь, хотя по-хорошему, уже давно следовало отбросить его от себя, как ненужный мусор.
– Ты так Гретхен отбрасывал. Тебе простительно, а ему нет?
– Учти, сестренка, что она мне изменяла, а не я ей. И, в отличие от тебя, я пламенной любовью не пылал. Так же, как и она ко мне. Мы были двумя чужими людьми, которые трахались время от времени. И всё.
– Вот поэтому тебе меня и не понять. Ты не знаешь, что такое любовь.
– О, да! Зато ты знаешь.
– Знаю.
– И потому так быстро соглашаешься на аферу с Паркером? Пылая любовью к Курту? Господи, я большего бреда в жизни не слышал! И вряд ли услышу.