Скандинавы с их решимостью скандалить в любых условиях, даже самых неудачных, друг за другом, в зависимости от своего душевного состояния, вываливались из Яви. Через ворота или шлюз, скорее — дыру в двух сущностях. Вторая — это, конечно же, Навь. На древней ливонской земле слишком много таких невидимых "дыр", управлять которыми могла, например, Золотая Баба. Вообще-то любой человек тоже может научиться делать грань Явь — Навь относительно условной. Но этому, во-первых, надо посвятить всю жизнь, а, во-вторых, нет никакой гарантии, что, в конце концов, Навь не окажет влияния на самого умельца, либо умелицу.
Овладев сомнительным искусством разных колдовских "штучек", типа приворота, заклятия или проклятия, остановиться уже невозможно. Навь ничего не дает просто так. Она даже чужое-то отдает с трудом. Об этом можно спросить у тех, кто умеет делать "добро" — лечить, искать, защищать.
Итак, в деле с викингами сорвавшееся проклятие, настолько мощное, насколько это можно предположить, вырвала из Яви самое ранимое у человека — душу, отправив ее через открывшуюся "дыру" прямиком в Навь. Без души и сердце работать отказывается. Получается, что в том мире прибыло то, что ему не принадлежало по праву. Стало быть, что-то должно было убыть.
Любой норманн готов с детства биться с мрачным волком Фенриром. Чтобы, конечно, победить, но при этом остаться в живых — совсем не обязательно. Степень своей схватки каждый определяет сам. Кто-то махнет топором — а Фенрир уже и убегает. Ну, а некоторые рубятся до последней капли крови, обретая честь бессмертия в памяти людской.
Угодив в Навь, душа викинга выдавила в Явь своего Фенрира, настолько мощного, насколько это было определено еще детскими грезами. И задача у образовавшегося зверя осталась прежняя: не дать никому овладеть добытыми сокровищами. Конечно, произошло это "выдавливание" не в тот же самый момент, как викинг "мертвел" здесь. Процесс должен был пройти только тогда, когда в Нави образовалась некоторая "критическая масса", и там, где "дыра" между сущностями была вполне пригодна для перемещения десятка Фенриров. Неизменно выделяющийся при этом деле холод заставил насторожиться Пермю.
Поэтому он уверовал, что звери пришли именно за ним. Хотелось, конечно, сказать об этом своим товарищам, но толку-то? Оказавшись вместе, им теперь не уйти. Судьба связала их воедино.
— Мне нельзя умирать, — почему-то выдал странный итог своих размышлений Васильич. — У меня жена осталась и дети. Им без меня пока никак.
— И мне нельзя на тот свет, — сразу согласился Хийси. — Мне нужно лес мой обязательно вернуть. Выиграть обратно в карты, а тому лешему, что сейчас безобразничает в моем хозяйстве, морду набить.