Эдельштейн сидел на диване, внезапно побелел и вновь сжал руки.
- Мне и в голову не приходило... - пробормотал он.
- Никому не приходит, - успокоил Ситвел. - Не огорчайтесь и не принимайте близко к сердцу. Шесть или семь врагов - пустяки. Могу вас заверить, что это ниже среднего уровня.
- Имена остальных! - потребовал Эдельштейн, тяжело дыша.
- Я не хочу говорить вам. Зачем лишние волнения?
- Но я должен знать, кто мой злейший враг! Это Кэссиди? Может купить ружье?
Ситвел покачал головой.
- Кэссиди - безвредный полоумный лунатик. Он не тронет вас и пальцем, поверьте мне. Ваш злейший враг - человек по имени Эдуард Самуэль Манович.
- Вы уверены? - спросил потрясенный Эдельштейн.
- Абсолютно.
- Но Манович мой лучший друг!
- А также ваш злейший враг, - произнес Ситвел. - Иногда так бывает. До свидания, мистер Эдельштейн, желаю вам удачи со всеми тремя желаниями.
- Подождите! - закричал Эдельштейн. Он хотел задать миллион вопросов, но находился в таком замешательстве, что сумел только спросить: - Как случилось, что ад переполнен?
- Потому что безгрешны лишь небеса.
Ситвел махнул рукой, повернулся и вышел через закрытую дверь.
Эдельштейн не мог прийти в себя несколько минут. Он думал об Эдди Мановиче. Злейший враг!.. Смешно, в аду явно ошиблись. Он знал Мановича почти двадцать лет, каждый день встречался с ним, играл в шахматы. Они вместе гуляли, вместе ходили в кино, по крайней мере раз в неделю вместе обедали.
Правда, конечно, Манович иногда разевал свой большой рот и переходил границы благовоспитанности.
Иногда Манович бывал груб.
Честно говоря, Манович часто вел себя просто оскорбительно.
- Но мы друзья, - обратился к себе Эдельштейн. - Мы друзья, не так ли?
Он знал, что есть простой способ проверить это - пожелать себе миллион долларов. Тогда у Мановича будет два миллиона долларов. Ну и что? Будет ли. его, богатого человека, волновать, что его лучший друг еще богаче?
Да! И еще как! Ему всю жизнь не будет покоя из-за того, что Манович разбогател на его, Эдельштейна, желании.
"Боже мой! - думал Эдельштейн. - Час назад я был бедным, но счастливым человеком. Теперь у меня есть три желания и враг".
Он обхватил голову руками. Надо хорошенько поразмыслить.
На следующей неделе Эдельштейн договорился на работе об отпуске и день и ночь сидел над блокнотом. Сперва он не мог думать ни о чем, кроме замков. Замки гармонировали с желаниями. Но, если приглядеться, это не так просто. Имея замок средней величины с каменными стенами в десять футов толщиной, землями и всем прочим, необходимо заботиться о его содержании. Надо думать об отоплении, плате прислуге и так далее.