— Эй, что ты делаешь? Что скажет хозяин?
— Я здесь хозяин. Это мой дом.
Мои бедные ноги... Я стоял перед потомком самого Шамиля — Магомедом Шамилевичем Шамиловым.
— Заходи, смотри, что хочешь. Сейчас женщины к столу соберут.
— Ради бога не надо, какое застолье, мне уезжать скоро.
— Вах, гость в доме. Как можно...
...Оставался лишь час до отхода катера, когда мы вышли из дома Шамиля.
— Покажу тебе, где плотина будет,— сказал Магомед.— Туда-сюда быстро вернемся.
И мы помчались. Вот тогда-то я и произнес первый раз слова, с которых начал этот очерк:
— Магомед, твоя машина может хоть чуть-чуть медленнее ехать?
Скоро горы расступились, и открылась новая котловина — Ирганайская. Зеленые сады подходили к самому берегу и террасами поднимались по склонам. Один край сада, уже раскорчеванный бульдозерами, превратился в строительную площадку для нового поселка. Пятиэтажный панельный дом, еще один, но недостроенный, несколько бараков — вот пока и весь поселок.
— Магомед, а почему здесь решили строить? Разве в Гимрах места мало?
— Место нашли бы. Старики против были. Говорят, новые люди в аул придут, порядок портить будут, вино пить будут, женщины в коротких платьях ходить будут. Как молодежь в таких условиях воспитывать?
Серьезное возражение. Все это, выражаясь по-научному, социальные последствия большого строительства. А проще говоря — жизнь, обыкновенная жизнь, над которой никто не задумывался. У горцев влияние традиций чувствуется во всем, оно по-прежнему очень сильно. И «пустяки», на которые мы, столичные, не обратим внимания, для горца порой очень много значат.
Поэтому-то вопреки всем проектам и распоряжениям именно вдали от аула Гимры заложили поселок для приезжих. И селение Ирганай, которое скоро будет под водой, тоже построят в стороне от нового поселка.
— Магомед, эти сады тоже затопят?
— Да. Только вон там, наверху немного останется...
В Махачкалу я возвращался с Акимом Степановичем. Его «Жигуленок» словно бабочка, порхал на горном шоссе, то опускался, то поднимался, как и дорога.
— Аким, а почему эти трое парней на лошадях скачут и еще двух груженых лошадей за собой ведут? Кочевники какие, что ли?
— Это чабаны. У них перегон овец на зимние пастбища.
— А овцы где?
— Скоро придут. Эти ребята — разведчики. Смотрят, где лучше овец прогнать. А потом найдут место, лагерь устроят, один еду готовить будет, другие приведут чабанов с овцами...
И снова жизнь столкнула меня с проблемой, связанной со строительством ГЭС.
— Оросим тысячи гектаров дикой земли, получим богатый урожай,— обещают мелиоратор и земледелец.