Идем по когда-то красивой и широкой набережной влево, вдоль Волги. Купальщики? Нет, люди стирают одежду. Если б мы были где-то в глухой сибирской деревне, бабы с подоткнутыми подолами, отбивающие на берегу белье вальками, смотрелись бы вполне органично, но в Калязине, который еще Екатерина повелела считать уездным городом (сегодня здесь есть несколько фабрик и крупный центр космической связи), это видеть довольно странно. «Ну а что вы хотите? — рассказывает нам Лиза, женщина лет 30, стоящая по бедра в воде, а тазик с бельем, наоборот, поставившая на ступеньки набережной. — Воды-то в водопроводе почти не бывает, даже холодной, уж о горячей не говорю. Все производства стоят. Муж в Архангельск вот уехал, ему там хорошую зарплату обещали, 15 000 рублей. А я тут с детьми». Рядом целая семья, от дедушки до внучек, тщательно натирает стиральным порошком ковер, прежде чем бултыхнуть его в чистейшую волжскую водичку. Уделяют и нам внимание.
— А что у вас тут еще можно посмотреть?
— Вон по-над берегом машиностроительный техникум, он в позапрошлом веке построен.
— А поесть где?
— Поесть?.. Ну… Дома можно поесть…
Ясно. Зато здесь тихо и красиво. Отправляемся в Кашин, один из древнейших городов русских.
Колокольня Никольского собора — все что осталось от старой части города, затопленной в 1939 году при строительстве Угличской ГЭС
Этот город умудряется выглядеть куда больше и оживленнее, несмотря на то что населения здесь примерно столько же, как в Калязине. Узкая речка Кашинка сонно катит зеленеющие ряской воды под горбатым мостом и, петляя по городу, вырисовывает своим ленивым телом почти точный силуэт сердца. На главной улице у щербатой обочины, как камень на распутье, стоит, небрежно покосившись, зеленый ЗИЛ-цистерна с надписью «Молоко». Напротив него, направо, вход в «Ресторан-кафе», налево — в «Столовую» (явно бывший купеческий лабаз). Конечно, в столовую! В крупных городах такого уже не найдешь — большое помещение без перегородок разрезано напополам стойкой, на ней фаянсовые тарелки с котлетами и кашей, с одной стороны в клубах пара степенно суетятся у плит дородные женщины с кружевными наколками, с другой посетители — брюки заправлены в сапоги, кепка в руке. Это путешествие не в другое место, а совсем в другое время. Не в XII век, конечно, когда в летописях впервые упоминается Кашин, но в то, о котором мы уже почти забыли.
В сотне метров от столовой, на главной площади, перед нами открываются каменные торговые ряды, построенные еще в XIX веке. Они до сих пор исполняют свою функцию — в них и подле них идет бойкая торговля. «Бабушка, можно вас сфотографировать?» Бабулька с яблоками древним как мир жестом стыдливо прикрывает лицо концами платка — хотя глаза щурятся лукаво, не так уж она и против. Вот девочка в ситцевом платье стянула с прилавка туесок с черникой и держит-любуется. «Девочка, можно тебя сфотографировать?» Стоящая рядом мама смеется — нашли, мол, хороший деревенский типаж, да? «Девочка, а ты где живешь, не в деревне?»