Роберту не хотелось смотреть в его глаза, горящие ненавистью и наполняющиеся страхом. Его самого страх уже покинул в тот момент, когда он вернул ребенка матери, теперь он ощущал лишь усталость и удовлетворение, что ему это удалось. Он отнял у «полковника» право распоряжаться их жизнью, и весь свой прежний страх он швырнул тому в глаза. Однако Роберту не хотелось в них смотреть, чтобы бандит не подумал, будто он молит о пощаде. Он медленно опустил голову и заметил на своем большом пальце прилипшее радужное крылышко.
Перевел с польского Николай Пащенко
О человеке, который шел к радуге
img_txt к="" который="" о="о" радуге="" человеке="человеке" шел=""
Как ни странно, но с русским путешественником Василием Яковлевичем Ерошенко нас познакомил великий китайский писатель Лу Синь. Собственно, в 1922 году, когда Лу Синь написал «Утиную комедию», это знакомство еще не состоялось. Кто же из русских читателей мог поверить, что герой новеллы — реальное лицо? Ведь сам Лу Синь не раз уверял, что созданные им образы всегда собирательные.
«Слепой русский поэт Ерошенко, не так давно приехавший в Пекин со своей шестиструнной гитарой, часто жаловался мне:
— Тишина, тишина, как в пустыне.
Пожалуй, это верно, но я как старый житель Пекина этого не замечал... Иногда мне казалось, что в Пекине даже шумно. Может быть, то, что для меня было шумом, для него было тишиной...
Однажды ночью, как раз когда кончилась зима и начиналось лето, у меня случайно оказалось свободное время, и я зашел к Ерошенко. Он жил в семье Чжун Ми. В такой поздний час вся семья спала, в доме было тихо. Ерошенко лежал в постели, нахмурив густые золотисто-рыжие брови. Он думал о Бирме, где когда-то путешествовал, и вспоминал бирманские летние ночи...
— В такую ночь, — сказал он, — там повсюду музыка: и в домах, и в траве, и на деревьях — везде трещат насекомые. Все эти звуки сливаются в гармонию, таинственную и чудесную... В Пекине нет даже лягушек.
Пытаясь спастись от тишины, поэт достал головастиков и начал разводить «музыкантов в пруду». Потом он купил утят. Утята съели головастиков.
...Прошло некоторое время, утята сбросили свой желтый пух, Ерошенко, тоскуя по своей родине — России, неожиданно уехал в Читу... Сейчас лето снова переходит в зиму, а от Ерошенко нет никаких вестей. Так я и не знаю, где-то он теперь... А здесь остались четыре утки, и кричат они, как в пустыне: «Я...я!»
Ранняя ночь
Солнце в небе подарило мне видимый мир со всеми его прелестями, а ночь раскрыла передо мной вселенную, бесчисленность звезд и бескрайность пространств, всеобщность и внутреннее очарование жизни. И если ясный день познакомил меня с миром людей, то ночь приобщила к таинствам природы. Конечно, она причинила мне боль, вселила в душу робость. Но только ночью я услышал, что звезды, поют, почувствовал себя частью природы...