Мать его…
Его протащили по коридору. Щелкнул замок, которым закрывалась камера, потом — лязгнул засов.
— Давай!
Его сноровисто бросили в камеру и захлопнули дверь…
Полковник — поднялся… ему было не так плохо, как в самом начале и не так плохо, как он хотел показать… не так то просто было вышибить из седла полковника ГРУ, оперативника, отслужившего три срока в Афганистане. Еще сложнее было — вышибить из седла человека, который реально во что-то верил и готов был платить за свою веру. Возможно — и своей жизнью.
Он повернулся на бок, оглядел камеру. Ничего необычного, примерно пять на три, на одного человека в самый раз. Нет освещения — зато наверху, метрах в трех от пола, потолок здесь очень высокий — есть небольшое, забранное частой решеткой окошко, в которое сочится свет. Значит, он где-то на поверхности, не в подземелье, как он рассчитывал. То, что они не предусмотрели здесь лампочку это хорошо. Током можно попытаться оглушить охранника или покончить с собой. Грубая постель из охапки соломы (откуда взяли только), ведро с крышкой — это, надо понимать — параша. На стене, бетонной, холодной — что-то нацарапано, непонятно чем.
Полковник подполз поближе, посмотрел. Глаза, обожженные светом и до сих пор сочащиеся тупой болью — опознали пушту. Значит — тут содержат моджахедов.
Счета, обычного для тюремной камеры — не было.
Полковника Цагоева сложно было сломать насилием, невозможно — спецпрепаратами, у него стояла блокада. Ее поставили на случай, если он попадет в руки чужих — но и против своих она должна была сработать. Химии все равно — свои или чужие.
Он был мертв. Он умер тогда, когда несколько лет назад согласился вступить в организацию заговорщиков, которые получили данные о предательстве Андропова и готовящейся сдаче СССР — эти данные передали люди в ЦРУ, чтобы спровоцировать схватку внутри спецслужб Союза. Дезинформационная операция, стратегических последствий которой никто не просчитал, только тактические. Он отчетливо понимал, что провал означает смерть для всех, возможно что и пытки как в тридцать седьмом и подготовился к этому уже тогда. Пытки сейчас — его ничуть не пугали, он смирился с тем, что не умрет легко…
Телятников, значит, гнида. Сам резидент…
Полковник обратил внимание на потолок, насколько его можно было видеть. Отметил про себя, что кормушка в двери все же была, просто он ее не заметил. Трудно что-то заметить, если тебя тащат, заломив руки.
Видеокамер вроде нет, глазков тоже. У гэбья может быть всякое оборудование, но в Афганистан самое новое не дадут, здесь тебе не главный противник. Если только…