них берется за соблюдение кошерной нормы. Они были полураздеты, но другой
берется за проведение одежды в порядок. Одна беременная берется за
организацию игр и воспитания детей. У них нет врача, но один из них дает советы
и утешения. Слепой берется за охрану, ибо мир мрака – его мир. Равин, едва
одетый в священный пергамент берет на себя обязанности сапожника. Молодой
парень становится лидером группы и организует месть. Учитель ведет дневник-
хронику, чтобы сохранить память и поэт берется за то, чтобы его товарищи
помнили, что в мире существует красота.
В 1943 году поэту исполняется тридцать лет и он становится одним из главных
лидеров антинацистского сопротивления. Его известность пересекает границы, и
после нескольких неудавшихся попыток, советский военный самолет пересекает
линию фронта и приземляется во вражеском тылу, чтобы перевезти его в Москву.
Там его ждут Илья Эренбург и Борис Пастернак. Перед еврейским
антифашистским комитетом, он рассказывает о восстаниях в гетто Варшавы и
Вильны и просит трех вещей, которые, может быть, спасут множество жизней –
решения, оружия и солидарности.
Интеллектуалы приглашают его остаться в СССР, поэты восхищены его поэзией,
ему даже предлагают Сталинскую премию, но Абрам Суцкевер отказывается от
всего и решает, что его место – в сопротивлении.
Когда закончилась война, Суцкевер стал одним из ключевых свидетелей на
Нюренбергском суде над нацисткими главарями и потом, избегая всяческого
излишнего протагонизма, в 1947 году, на борту корабля именуемого «Родина» он
прибыл в Палестину – где каждый камень это мой дед – накануне рождения
Государства Израиль.
Я никогда не встречался с еврейским поэтом Абрамом Суцкевером, но он научил
меня тому, что мы, мечтатели, должны превратиться в солдат. Я знаю, что
скоро ему исполнится восемьдесят восемь лет, и наверняка он возмутится, если
кто-то напомнит ему о его почтенном возрасте, потому что старики умирают в
расцвете юности / и деды это только переодетые дети.
Я никогда не встречался с ним, но его стихи и его пример всегда со мной и
необходимы мне, как хлеб и вино.
ПАПА ХЕМИНГУЭЙ,
ПОСЕЩАЕМЫЙ АНГЕЛОМ
Хоселито Моралес черен, как ночь, и сейчас он наверняка прогуливается по
улицам Гаваны со своим потрепанным картонным портфелем, полным авокадо.
Он и авокадо представляют собой странную смесь зеленого с черным,
выделяющуюся на фоне вечно изменчивых красок Карибов.
- Вы знаете, что все благородные боксеры попадают на небо? – спросил он меня
однажды вечером, когда мы сидели на набережной.
- На какое небо? – спросил я его в ответ.