Гранту не терпелось.
— А если пойти туда? — Большим пальцем правой руки он указал в неопределенном направлении.
Рузанна поняла и покачала головой.
— Но ведь он, кажется, такой, что можно…
— Он такой. И все же по каждому поводу к нему бегать не полагается. Существует порядок.
Художник замолчал. В этот день он опять затащил Рузанну в кафе.
Расстроенный прораб, ни на кого не глядя, кричал:
— Мало ли что мне говорили… Я не могу двадцать человек слушать. Один говорит — не надо олифы, другой говорит — надо. Когда у осла два хозяина, осел дохнет.
Презрительно высказывался Баблоев:
— Подумаешь, новые методы! А кто он такой — Рембрандт или, может быть, Шишкин? Как-нибудь нарисует чашку кофе и на этой стене.
Говорил он громко и косил в сторону Гранта великолепным выпуклым глазом.
— Значит, вы предупредили прораба? — спросила у художника Рузанна.
Он передернул плечами.
— Какое это теперь имеет значение?..
Нет, он ни на кого не похож! Кто удержался бы от того, чтобы не сказать: «Я предупреждал, я говорил…»
Рассерженный прораб схватил ломик и, бормоча что-то сквозь зубы, яростно стал выбивать на стене насечки, похожие на рябинки. Окрепшая штукатурка поддавалась туго. Окинув взглядом огромное помещение, Рузанна поняла бессмысленность подобной затеи.
Поняли это и рабочие, толпившиеся за спиной прораба.
— Не пройдет дело, Мукуч Иванович, — вмешался пожилой штукатур, — на этом самое малое неделю потеряем. Поверх новый слой наложим, а в один день вся стена обвалится. Кто отвечать будет?
Прораб с размаху отшвырнул ломик.
— У меня план, у меня смета… Я человек маленький…
— Да замолчи ты наконец! — крикнул на него Грант.
Засунув руки в карманы короткой куртки, он зло смотрел на Мукуча Ивановича.
— Противно слушать, когда человек так охотно признает себя ослом и ничтожеством. Тебя спрашивают: можно сделать что-нибудь? Что ты впадаешь в истерику?
Баблоев весело захохотал. Рузанна оттолкнула Гранта, подошла к прорабу и, не дав ему опомниться, торопливо сказала:
— Мукуч Иванович, сетку рабица, а? Как вы думаете?
Прораб порывался что-то ответить художнику, но Рузанна крепко держала его за рукав.
— Сетку рабица — и на нее слой штукатурки. Это быстро…
— Дорого, — ответил ей прораб, глядя в сторону Гранта.
Рузанна пошла к выходу, где художник, к ее удивлению, мирно беседовал с Баблоевым.
До конца дня Грант просидел в отделе капитального строительства. С совещания заместитель министра уехал прямо домой. Сообщили, что он будет в министерстве к семи часам. Рузанна и Грант решили его дождаться.
Уборщицы, неслышно двигаясь в войлочных туфлях, привели все в порядок. В комнату заглянул комендант и скрылся. Непривычно тихо стало в опустевшем учреждении.