Они долго топчутся у самого моего носа, но лапотница, у которой сын в Челябинске образа рисует, дарит им пару яиц и чеснок.
— Спасибо мать, за чесночок и яйца. Спасибо. А то другие-то всяко обозвать стараются. Будто мне делать больше нечего — вышел на дорогу, да останавливаю поезда, ищу нарушителей. Я дочек уже две недели не видел, понимаешь? Что они там едят — не знаю! Спасибо.
— Спаси тебя Бог, сынок, — бормочет ему вслед тетка.
Вещи не смотрят. Наверное, недосуг ковыряться в сваленной по всему вагону рухляди.
Поезд замедляет ход и останавливается.
По всему вагону — ровный гул голосов.
— Какая станция?
— Да какая-какая! Никакой. Поле чистое! Вон, кони пасутся!
— А чего ж тогда?
— Сходи к машинисту, спроси! Может, уголь кончился?
— Ох, это точно не банда? — охает «лапотница».
— Окстись, мать! Какая банда? Двадцать девятый год на дворе! Их уже даже и в Туркестане всех извели, — веско обрывает ее Алексей. — Нам на курсах рассказывали!
— Боязно, сынок.
— Семафор красный включился, вот и остановились, — бормочут в бороду «калоши». — Как дети, ей-богу!
Поезд стоит долго.
Я успеваю съесть-сжевать-высосать еще один сухарь. Мне тягостно и уныло. В коровнике было лучше. Ну и что, что пол земляной, крыша дырявая и окон нет? Здесь вон они есть, только смотреть в них мне нельзя. Никак не можно. Только ночью, когда ничегошеньки не видно! Наташка поди уже до дыр их проглядела… Везет ей. Из Пензы в коровник ехали в теплушке лошадиной — она все видела в щели, теперь обратно едем, она снова всю дорогу посмотрит. А я: туда — маленький еще, если и видел чего, то не запомнил, обратно — того хуже, в чемодане! Будто я рушник какой! Или сапог.
Шум снаружи нарастает:
— Сколько можно? Три часа-четвертый уже пошел, как стоим! Кто-нибудь, узнайте у начальника поезда, в чем дело?
— Вот такая умная — сама и иди узнавай!
— Я не могу, у меня дети!
— А у меня кто? Свиньи?
— Что вы, в самом деле!
— Это действительно невыносимо! Проводник!
— Да! Кто-нибудь видел проводника?
— Да замолчите вы! Просто встречный поезд пропускаем. Ветка-то одна…
— Да где же он?…
Вагон резко дергается, грохочет и наконец-то начинает движение.
— Это еще ничего, — сообщает какой-то балагур. — В прошлом годе в этом месте двое суток стояли! В соседнем вагоне поп успел двух попутчиков оженить!
Даже я в своем чемодане хмыкаю и закусываю кулак: поехал человек в дорогу, да в ней и женился! Разве не смешно?
— От враль-то! — кричит ему кто-то. — Не поп то был, а бывший дьякон, а ныне — милиционер! И не женил, а расстрелял. И не попутчиков, а грабителей!