Ничто так не объединяет народ, как ненависть. За тридцать лет мне лишь дважды довелось видеть Америку, забывшей о распрях. И оба раза в этом был виноват Усама бен Ладен.
Сейчас, однако, нашлись диссиденты. И либеральная пресса, за что я люблю ее еще больше, посчитав всякий не оспоренный энтузиазм опасным, дала им высказаться. Гуманисты говорят, что, радуясь смерти врага, мы уподобляемся его сторонникам. Легалисты жалеют, что бен Ладена убили без суда и следствия. Идиоты не верят, что убитый — Усама, но с последними делать нечего, ибо треть американцев считает Обаму мусульманином, и каждый второй московский таксист объяснял мне, как израильтяне взорвали нью-йоркские башни. Остальная страна ликует, празднуя тот день победы, что ей так долго не удавалось отметить.
К нему начали готовиться уже 12 сентября, но ждать пришлось почти 10 лет. Точнее — 9 лет и 232 дня, как подсчитали у нас, в Нью-Йорке, где с Усамой у каждого свои счеты. Мне, например, не дает покоя очередь в медицинский шатер, где собирали данные для опознания трупов по ДНК. Туда, на набережную Гудзона, пришли сотни людей, и у всех в руках был полиэтиленовый мешок с интимной частичкой близких — расческой, тапочками, губной помадой, вставной челюстью. Воронка тогда еще дымилась, в городе пахло гарью, и стены возле 14-й стрит (южнее не пускали) обклеили портретами пропавших. Люди обычно фотографируются, когда им хорошо, поэтому на снимках веселые лица.
Короче, я, как все, рад, что бен Ладена больше нет, но горюю от того, что этого не случилось раньше. Усама похитил у мира 10 лет, пропавших впустую. Две войны, тысячи мертвых, испорченное реноме, истраченные триллионы. Всего этого могло не быть, если бы Америка смогла наказать того, кто на нее напал, сразу. Вместо этого Буш лупил, куда попало. И в этом была победа бен Ладена. Он сумел оказаться в центре внимания, убедив мир, что горстка полоумных террористов и есть главная угроза человечеству.
Мне это и тогда казалось странным. Помню, как в первое после атаки Рождество я бродил по украшенной Пятой авеню и заново дивился богатству и разнообразию Америки.
«Миру, — думал я, — угрожают не террористы, а неадекватная реакция на их выходки».
Собственно, как раз это и показал опыт Первой мировой, ставшей абсурдной расплатой за выстрел сербского мальчишки. Такой же — ассиметричной — оказалась и нелепо названная война с террором. Это все равно что объявить войну танкам. У них тоже нет лица, а у Усамы есть, и сегодня оно на обложке «Тайма», точно такой же, какая была в журнале, сообщившем о смерти Гитлера.