Их часто сравнивают, хотя общее лишь то, что мир бы изменился к лучшему, если бы их уничтожили в начале карьеры. Оба служили не только причиной зла, но и необходимым условием его торжества. И еще — оба не понимали Америку, хотя к ней тянулись. Гитлер боготворил Карла Мея, описывавшего приключения в дебрях Нового Света. Усама вырос на вестерне «Бонанза», и вкусы его изменились не сильно: в «Аль-Каиде» популярны фильмы со Шварценеггером, по которым боевики учились тактике.
Америка стала врагом Усамы лишь после того, как исчез его главный противник — коммунизм. Когда одна сверхдержава рухнула, другой пришлось расплачиваться за обе. Для бен Ладена Америка оказалась могучим греховным соблазном, который мог и его увести с дороги праведности. Вынужденный в силу своей деятельности следить за новостями, Усама ставил детей дежурить у телевизора и выключать звук каждый раз, когда звучала рекламная музыка. Еще в его доме были запрещены фотографии, острый соус «Табаско» и трубочки для коктейлей. Когда в комнату входила женщина без чадры, Усама прикрывал глаза руками.
Считается, что бен Ладен был одержим утопией — восстановлением халифата, карту которого вряд ли могли нарисовать его соратники. Поэтому средство заменило цель. «Личный долг каждого мусульманина, — объявил бен Ладен, — убить американца». Любого и каждого. Совершенно не ясно, как от этого улучшится жизнь мусульман, тем более что их «Аль-Каида» убивала намного чаще. Но именно логическая пропасть в аргументах Усамы придавала им если не вес, то пугающую загадочность. Америка до сих пор не понимает, чего от нее хотят террористы, и это еще больше продлевает войну.
В самом деле, чем она может кончиться? Усама, правда, предложил американцам мир, если они поголовно перейдут в ислам, но это так же нелепо, как надежда истребить всех террористов. Выход из этой безумной ситуации — объявить победу, и никогда еще для этого не было столь подходящего повода.
Конечно, смерть Усамы мало что меняет на практике. У него найдутся наследники. Появятся новые смертники. Вновь будут взрываться автобусы, самолеты, мечети. Опять будут погибать невинные люди. Но и до 11 сентября мы жили с этим кошмаром, не называя его войной. Пусть ликвидация бен Ладена — всего лишь символическое событие. Но ведь таким был и налет на «близнецов». Для Усамы погибшие люди были начинкой знаменитых небоскребов, безразличной случайностью, оттеняющей эффектную катастрофу. И это — знак нашего помешанного на символах, имиджах и симулякрах времени. В отличие от прежних сражений, в этой, постмодернистской войне линия фронта проходит не по земле, не по воде, а в медийном пространстве, в эфире, ради власти над которым, собственно, и происходят теракты.