* * *
Пасха в Нью-Йорке - Авторские колонки
Нью-Йорк — экуменическая столица, о чем лучше всех знает дорожная полиция. Отменяя правила парковки по праздникам, она ведет им строгий теологический учет. В нашем городе отмечают и китайский Новый год, и еврейский, и персидский, и еще две дюжины религиозных торжеств, включая такие эзотерические, как фестиваль огней индусов и Курбан-байрам мусульман.
Это, однако, не значит, что религии делят город на секты, скорее наоборот — они объединяют ньюйоркцев, всегда готовых примазаться к чужому празднику. Здесь никого не удивляет, что еврей Майкл Блумберг возглавляет зеленое шествие в честь святого Патрика, что немало белых пляшут в афроамериканскую Кванзу и что два главных дня традиционного календаря вместе с христианами отмечают иноверцы, язычники и агностики. При этом общие для всех Рождество и Пасха заметно отличаются в нюансах. Если первое стало праздником подарков, то вторая сохранила древний пафос обновления. Разница такая же, как между зимой и весной: в Рождество мы радуемся домашнему теплу, в Пасху — греемся на апрельском солнце, которое лучше всего светит на Пятую авеню.
Из всех улиц Манхэттена она, как только власти прогоняют автомобили, лучше всех сохраняет обаяние прежней роскоши. В праздники Пятая возвращается к идеалу, которому поклонялся довоенный Голливуд. Добротная ткань уверенного в себе бытия, надежная крепость старых денег, умеренное благочестие и бесспорное добродушие. Если Бродвею идет О.Генри, то Пятой авеню — исправившиеся богачи Диккенса. Во всяком случае, именно такой я вижу центральную улицу Нью-Йорка каждую Пасху, когда приезжаю сюда на ежегодный парад шляп.
Начало этой живописной традиции скрывается в Средневековье, когда новую одежду полагалось надевать не раньше Пасхи. Делать это в пост считалось грехом расточительства и высокомерия. Зато выйти к празднику без обновы полагали дурной приметой. Отсюда пошел и переехавший в Новый Свет обычай — в пасхальное воскресенье дамы посещают церковь в новой шляпке.
Во времена Великой депрессии эта мелкая деталь этикета стала редким лакомством. Внезапно обедневшая страна, которая уже не могла себе позволить многого, радовалась малому и баловала себя пустяками. Женщины, которые не могли купить нового платья, вкладывали все в новую шляпу. И чем хуже шли дела у мужей, тем пышней становились пасхальные шляпы их жен. Именно такой и должна быть роскошь. Бесполезная и безрассудная, она — избыток при недостатке, что делает бедность гордой и приемлемой. Вспомнить только пиры наших тощих лет, после которых оставалось лишь сдать бутылки, чтобы дотянуть до зарплаты.