— Я католик, — сказал я. — Я не верю в предназначение.
— И мы, жители Мары и Культиса, тоже, — продолжал Падма. — Но мы верим в физику человеческих действий и взаимодействий, которые, как мы считаем, работают в определенном направлении, стремясь к определенной цели, которая, как мы сейчас считаем, отстоит менее чем на сто лет — если, собственно, мы уже ее не достигли. Движение к этой цели нарастало, по крайней мере в течение последнего тысячелетия. Ни один индивидуум или группа в настоящее время не в состоянии противостоять этому движению или изменить его направление. Лишь некто более могущественный, чем человек, каким мы его знаем, мог бы это сделать.
— Наверняка, — согласился я. Стакан в моей руке был пуст. Я не помнил, как выпил остаток его содержимого, но алкоголь в некоторой степени снял усталость и напряжение. Я встал, снова подошел к бару и вернулся с полным стаканом, в то время как Падма молча ждал. — Конечно, я понимаю. Вы думаете, что заметили здесь историческую тенденцию, и не хотите вмешиваться, боясь ее нарушить. Изящное оправдание тому, чтобы ничего не делать.
— Это не оправдание, Том, — И на этот раз в его голосе прозвучала некая глубокая нота, которая на мгновение очистила мой разум от паров бренди и заставила меня взглянуть на него. — Я не говорил, что не собираюсь ничего предпринимать в данной ситуации. Я говорю, что ничего не могу сделать. Даже если бы я попытался — это было бы бесполезно. Не только для вас эта ситуация чересчур тяжела: для всех остальных тоже.
— Как вы это узнаете, если не попытаетесь? — спросил я. — Хотелось бы увидеть вашу попытку и ее результат. Тогда, вероятно, я бы вам поверил.
— Том, вы можете поднять меня с этого кресла?
Я посмотрел на него. Я не дорсаец, но достаточно велик для моей планеты. В данном случае это означало, что я был на голову выше Падмы и, вероятно, на четверть тяжелее. Кроме того, я моложе его и всю жизнь старался поддерживать себя в хорошей физической форме. Я вполне мог бы поднять кого-либо, равного мне по весу, с этого кресла без особого труда, а Падма был еще легче.
— Если только вы не привязаны, — заявил я.
— Я не привязан, — Он на мгновение встал, потом снова сел. — Попробуйте меня поднять, Том.
Я поставил стакан, подошел к креслу. Обхватив Падму под мышками, я попытался его поднять.
Но мне не удалось даже сдвинуть экзота с места. Даже если бы он был каменной статуей в натуральную величину, я и то мог бы рассчитывать на большее.
Наконец я сдался.
— Сколько вы весите? — поинтересовался я, отдышавшись.
— Не больше, чем вы думаете. Сядьте, Том, — (Я сел.) — Пусть это вас не беспокоит. Это, конечно, трюк. Нет, не механический, а физиологический.