— Да так, ничего, — ответил отец. — Вики, извини, но я хотел бы прервать на время нашу шахматную партию.
— Конечно. — Меня тронула его реакция на известие о болезни Джейка, и я поцеловала его в макушку. — Мне остаться? Или ты хочешь побыть один?
— Я должен побыть один. Мне необходимо подумать.
— Ладно. Тогда, спокойной ночи, папа, — сказала я, поцеловав его еще раз, и ушла, оставив его со своими мыслями в комнате, постепенно заполнявшейся тьмой.
Джейк перенес операцию, но в первые три дня к нему никого не пускали, за исключением самых близких членов семьи. Я слышала, что его старшая дочь Рут, дважды разведенная и ныне живущая в Европе, прилетела в Нью-Йорк и навестила его вместе с Эльзой. Дэвида, сына Джейка, затерявшегося где-то в Калифорнии, не смогли найти, а его бывшая жена Эми осталась во Флориде. Когда запрет на посещения отменили, я долго колебалась, идти или не идти в клинику, боясь встретить там Эльзу, но, переждав неделю, купила небольшой букет цветов и рискнула войти в холл Маунт-Синай.
— Могу ли я повидать на несколько минут мистера Джейка Рейшмана? — спросила я дежурную по этажу.
Пока она раздумывала, я отметила, что у нее были голубые, слегка подведенные глаза и мягкие темные волосы, выбивавшиеся из-под шапочки. Затем она сказала ласково:
— Мне очень жаль, но у меня для вас плохие новости. У мистера Рейшмана этим утром был приступ, и он умер полчаса назад. Вы член его семьи?
— Нет. То есть да. В некотором роде. Извините. — Повернувшись, я быстро прошла по коридору, миновала лифт и сбежала по лестнице.
Алисия встретилась мне в холле отцовской квартиры. Как обычно, она была одета не безвкусно, но как-то неинтересно: простая темно-синяя юбка и жакет с белой блузкой, без украшений. Небольшая темно-синяя шляпка частично покрывала ее крашеные коричневые волосы.
— Хэлло, дорогая, — сказала она. — А я только что собралась пойти позавтракать. Как ты бледна! Что-нибудь случилось?
— О, Алисия! — слова застревали у меня в горле. — Мне так тяжело: я только что из клиники, там сказали, что Джейк умер сегодня утром. Не знаю почему, но мне было ужасно грустно, когда я виделась с ним недавно: мне почему-то казалось, что он воплощал нечто такое из прошлого, что теперь навсегда ушло...
Я замолчала, увидев выражение ее глаз. Ее лицо было непроницаемой маской, что всегда меня немного отпугивало, но по ее глазам, сверкнувшим воспоминаниями, я сразу поняла, что она любила его.
— Не думай, я никогда не собиралась бросать твоего отца, — сказала она. — Я всегда любила его. Но у нас бывали трудные времена.